Впрочем, и эти мысли сложно было назвать приятными. Как ни старался старый Мирту обучить меня своему ремеслу, дабы я стал фокусником, когда он совсем уже одряхлеет и не сможет зарабатывать на хлеб выступлениями, дэда упорно направлял меня на совершенно другой путь. С горечью я думал о том, что мой удел – шарить по чужим карманам, и с этой скользкой дорожки мне уже никак не свернуть. Во всяком случае, пока я живу в общине.
Внезапно меня обожгло острое желание все изменить. Таким томительно-сладким мне показалось решение сбежать и начать жизнь с чистого листа, что от восторга и нахлынувших чувств я на мгновение ослабил вожжи, от чего моя каурая лошадка едва не ткнулась мордой в едущую впереди кибитку.
Что если и вправду сбежать?.. Я стал лихорадочно обдумывать эту запретную идею. Что если сбежать и прихватить с собой Маргарет и Ильке?..
Мысли завертелись быстро и беспорядочно. Я прикидывал варианты: отстать, свернуть, убежать ночью, уехать на рассвете… Задержаться в деревне, спрятаться, выждать время, а потом…
А потом Маргарет уедет, и я останусь один. Зачем я ей? Я горестно вздохнул и тут же задумался: а зачем она мне? Почему мне хочется быть с этой девушкой? Отчего мне нужно не просто начать новую жизнь, но чтобы в этой жизни непременно была Маргарет?
Мое сердце учащенно забилось, и я понял: новая жизнь уже началась. Ровно с того момента, как я подал Маргарет руку и помог забраться в кибитку.
Едва забрезжил серенький рассвет, путники продолжили путь. До Кинлежа, как оказалось, было рукой подать, хотя по ночному ненастью эта дорога отняла бы гораздо больше времени. Утром погода наладилась, но ласковое осеннее солнце и бодрящая прохлада не радовали Ольгу, напротив, это казалось ей неуместным и раздражало.
Похоронить карлика даже не пытались – не было ни инструментов, ни сил. Тело просто завернули в плащ Грижмора и погрузили на кобылку. С этим печальным грузом и постучались в двери местного старосты.
Несмотря на то, что его односельчане по деревенской привычке поднялись спозаранку и по дорожкам, которые развезло в бурую жижу, уже сновали люди, бросая настороженные взгляды на незнакомцев, староста еще спал. Дверь открыла красномордая старуха и с недовольным видом грубо осведомилась о цели визита.
Вместо ответа Грижмор сбросил тело карлика на пол, и из-под плаща показалось жуткое мертвое лицо. Старуха неожиданно тонко взвизгнула и скрылась в глубине дома, откуда вскоре послышались тяжелые шаги. К гостям с встревоженным видом поспешно вышел староста – пожилой человек с пушистыми усами и окладистой бородой, со сна торчащей в разные стороны, равно как и густая шапка темных с проседью волос.