В этот момент, словно из неоткуда, начинает лить дождь. Мы мгновенно становимся мокрыми, и я смеюсь. Втягиваю когти и убираю руку. Марк осматривает свою руку, уже наверняка готовясь ругаться на меня из-за раны, ведь я только что пообещала не причинять ему боль, но ничего не находит. Его кожа белая и нетронутая. С широкой улыбкой поднимаю голову, смотря на небо. Это хороший знак? Искренне надеюсь.
Во дворе вскоре не остается никого кроме нас, студенты забегают обратно в здание или торопятся к остановкам и машинам.
– Теперь ты скажешь, кто ты такая? – настойчиво спрашивает Марк, отойдя от первого шока. Дождь нисколько его не волнует.
– Разумеется, – снова протягиваю ему руку, словно мы только что встретились. – Меня зовут Сирин, но ты можешь называть меня Рин.
– Кто? – непонимающе смотрит на меня Марк. – Никогда не слышал о тебе.
– А вот сейчас обидно. Правда не знаешь историй о Сирин? – он качает головой. – Ну картину-то ты наверняка видел? – однако ответ от него получаю тот же. – Слушай, а ты точно умный? – опускаю руку и осматриваю его подозрительно, склонив голову набок.
И в процессе подмечаю все самое бесполезное: как мокрые волосы кудряшками прилипаю к его коже, а светлая футболка оставляет мало места для фантазии. Поднимаю взгляд обратно к его лицу. Мне больше нравится, когда для фантазии как раз много места. Истина скучна и одномерна.
– Мне пересказать теорию общего экономического равновесия Вальраса или перечислить основные переменные в экономике, чтобы подтвердить свою образованность? – Марк высокомерно скрещивает руки на груди. Что не помогает на него не пялиться, но это уже на его совести.
– Понятия не имею о чем ты говоришь, – отмахиваюсь от неизвестных слов.
– Тогда из нас двоих умом не блещешь одна ты, – припечатывает он с ухмылкой. Я же не понимаю что происходит. Меня за пять минут оскорбили дважды. Сначала не узнали, теперь назвали глупой. Стоило выбрать жертвой кого-то покладистее. – И суть вообще не в этом. Если я не знаю кто ты такая, значит ты меня обманула. Ты вообще хоть что-то умеешь? Или ты мне подсыпала что-то чтобы вызвать галлюцинации? – напористо спрашивает Марк, убирая назад лезущие в глаза волосы и открывая горящие голубые глаза.
– Ну все, – вслед за ним злиться начинаю я сама, – никогда в моей жизни не было такого, чтобы в моих способностях сомневались. И я не позволю тебе стать первым, – в порыве злости хочется превратиться у него на глазах или утопить в его собственной боли, но приходится сдержаться. Мне нельзя выделяться. Нельзя использовать много магии. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Спокойствие и баланс. Все это не мои сильные стороны. – Подумай вот о чем, – вместо оскала натягиваю на лицо улыбку, – когда ты пожал мне руку ты же чувствовал магию? Ты видел кровь, но твоя рука в порядке. Продолжишь называть меня какой-то человеческой шарлатанкой? – к концу не сдерживаю эмоции, и слова выходят через зубы. Чтобы великого духа Ирия оскорблял обычный человек? Это же возмутительно.