Очки сползли на кончик носа, когда Гаруспик слегка склонил голову. Линзы в его глазах медленно двигались, настраивая фокус на госте. Пусть смотрит, да повнимательнее. У Виктора терпение тоже иссякало.
– Прежде чем сломя голову кидаться за убийцей, я советую тебе привыкнуть к новым возможностям, а особенно – к их границам. Могу посоветовать подходящую мишень, если тебя это заинтересует, – Гаруспик положил на стол газету, которую читал до прихода Виктора. – Пока Левиафаны охотятся на нас, мы охотимся на них.
В рамке из буквенных столбцов красовалось лицо мужчины с густыми бакенбардами и вьющимися из-под шляпы кудрями. Его поймали в момент, когда он с улыбкой подмигнул фотографу. Заголовок гласил, что знаменитый исследователь Марк Монн собирается провести в Дарнелле открытые лекции на тему его экспедиции в Глотке Предтечей.
– Я его знаю, – Виктор приподнял бровь. – София советовалась с мистером Монном о нюансах жизни на севере, прежде чем ехать к горцам.
– Серьёзный противник, серьёзный. Марк Монн крутится в высших кругах и собирает огромные аудитории слушателей, особенно после его нашумевшей экспедиции. Единственный выживший, который чудом вернулся из опасной и таинственной Глотки Предтечей – как звучит, а?
– Вы опять собираетесь навязать мне напарника?
– А он тебе нужен?
– Нет, – хватит с Виктора потерь, лучше он будет отвечать лишь за себя.
– Твоё право. Но если понадобится помощь кого-нибудь из наших – обращайся, – Гаруспик задумчиво покачивал чашу, наблюдая, как чай скользит у края стенок. – То, что Монн хочет приехать на день основания Дарнелла, меня не на шутку беспокоит. Чует сердце – беда близко. Надеюсь, эта жертвенная овечка будет интересна и тебе, учитывая, какую роль Левиафаны сыграли в истории твоей семьи…
– Прекратите, – оборвал его Виктор. – Мне не нужен повод, чтобы убивать Левиафанов, но моё прошлое не трогайте. У вас ничего не выйдет, кроме как меня разозлить.
Вновь колкий взгляд поверх очков.
– Прибереги свою злость для врагов, Виктор, да смотри, сам в ней не сгори.
Раздался скрип, и в дверную щель пролезла мордочка Дольки. Под оханье: «Вернулся, радость моя!» он неспешно обошёл Виктора и прыгнул в объятья хозяина. Белоснежная шерсть потускнела от приставшей грязи, к шее енота ремешками был прикреплён тубус, судя по восковой пробке – не пустой. Стоило Гаруспику тоже это заметить – и на его лице расцвела искренняя улыбка, совсем ему не свойственная. Виктора тут же выставили прочь, попросив «оставить нас с маленьким гостем наедине».