Хотя сжимать и концентрировать энергию пока выходило плохо. Созданный мной щит скорее походил на прямоугольник густого тумана и больше мешал, чем помогал. О том, чтобы останавливать пули, не могло быть и речи. В перспективе же мой импульс обещает превратится в лезвие, а то и пулю, а щит станет надежной защитой. Я так увлекся, что не заметил, когда у меня на полянке появились гости. Шестеро бородатых мужиков в простой одежде, с вилами да косами, а один так и с кузнечным молотом.
– Это чего это ты устроил? Тебе кто дозволял тута деревца портить? – пробасил обладатель кузнечного молота. На его молодом бородатом лице было какое-то простовато-нелепое выражение, какое бывает только у деревенских.
– Вы откуда такие красивые взялись? – я так опешил от столь незамысловатого наезда, что не придумал ничего лучше. Вместе с этим правую руку опустил на рукоять револьвера.
– Ты чего это, бабами нас назвал? – с чего-то решил бородатый, но, заметив наконец-то револьвер, резко умерил пыл. – Это теперь наша земля, – насупился он.
– Ну, ваша, так ваша. Уже уезжаю, – решил я не связываться с этими остолопами. Все равно уже проверил всё, что хотел.
– Ты деревца попортил, надо бы заплатить, – вылез вперед еще один деревенский. – Дюжину талеров гони, и лошадку оставь, а сам проваливай.
– А не боитесь, что постреляю вас? – не понимая, на что они рассчитывают, решил я прояснить этот момент.
– Мы тепереча сами кого хош посечем, – продолжил говорливый. – Вона у Ганса шкуру и вилы не возьмут, а у меня силы в руках, как у двоих.
– И тяжелые испытания были? – стало мне интересно, ведь у Ганса такая крепкая шкура явно не с детства. Неужели эти увальни с вилами могли справиться там, где я с револьвером чуть не помер.
– Да чего там, каких-то щуплых… – начал болтливый, но тут же был прерван.
– Кончай языком молоть, то не твое дело. Гони деньгу, да проваливай, – перехватил инициативу бородач с молотом. Но даже по этой короткой оговорке я понял, что испытания у них были попроще. Ладно, надо заканчивать этот балаган.
– Держи, – я кинул им под ноги полупустой кошель. Дружно уставившись на него, никто не успел среагировать, когда первые гостинцы одиннадцатого калибра полетели в цель. Я начал с крайнего, того что болтливый. Попадание в грудь и он валится замертво. Следующий поймал пулю плечом. Дальше успел ранить еще одного. Двое самых смышленых или же трусливых ломанулись в кусты. Причем один сиганул с места так, как я и с импульсом не сумею.