– Агнес, к чему чемоданы? Куда ты собралась? – вместо приветствия сухо спросил отец.
– Домой, – растерялась я. – Ведь меня же на год отстранили, я вам писала…
– Ты никуда не поедешь! – заявил отец, словно поставил точку.
– Как же…
Улыбка, стоившая мне приличных усилий, стухла. В висках заныло сильнее, я невольно потёрла запястье. Его уже тогда обхватывал этот браслет, который невозможно снять, – наказание за участие в тайном сообществе. Унизительное и несправедливое! Будто не я помогла следствию вывести на чистую воду реальных злодеев и участников заговора! Ну да, я была немного замешана, но…
– С этим. Ты. Не. Появишься. Дома, – отчеканил отец, ткнув пальцем в браслет на моём запястье.
Я опешила.
– Позвольте, батюшка! Я и остаться не могу… Что же мне делать?
Отец встал передо мной, опираясь на трость со львиной головой, другой рукой теребя цепочку амулета, торчащую из кармана. Но взглянул так, что внутри всё опустилось. Зря я надеялась на чудо – его гладкие, без носогубных морщин щёки говорили то, что я давно знаю: в скандалы он предпочитает не вмешиваться. Лучше сделать вид, что ничего не произошло. К примеру, дама не упала с лошади, а спрыгнула и лежит, отдыхает на травке. Мало ли, вдруг слегка приустала? И отец наверняка бы с вежливым поклоном удалился. Ни в коем случае не участвовать и не беспокоиться – его золотое правило. Позор, бесчестье, конфуз и сплетни – то, чего он категорически не приемлет. Всё как-нибудь решится само. Его любимое слово – незапятнанность.
– Думать надо было раньше, Агнес! Ты запятнала честь славного рода Ковальски…
Я опустила голову и задумалась: истерика поможет? Броситься на колени и зарыдать в отчаянии так, чтобы гоблины сбежались? Нет, скорее отец рванёт в портальное зеркало, пока оно активно, и мы даже не договорим. Кусая губы, я добавила:
– Не я, моё имя очернили. Я пыталась помочь и раскрыть преступления, которые готовились. Меня втянули и запутали, я дорожу честью нашего рода! Вам может подтвердить это…
– Но король! – воскликнул отец, вздёрнув трость, как палку, готовую опуститься мне на голову, хотя до рукоприкладства он никогда не дошёл бы. – Его Величество король Ихигару признал тебя виновной и заслужившей позорного наказания! – Отец опустил трость и шагнул к зеркалу. Глянул на меня с укоризной. – Ты справишься как-нибудь сама, Агнес, раз о семье не подумала.