Только вечер в дом заглянет – убирай широкий гребень,
Не трепи тугие косы, ярку ленту не вплетай.
Не смотри в окно с тоскою – бродит Хожий по деревне,
Коли он тебя приметит, то навеки уж прощай.
Корова беспокойно сопела и с подозрением поглядывала на девушку. Глаша подставила ведро и со вздохом принялась за дело. Доить корову тетка Варвара научила Глашу еще первым летом, а сейчас это стало ее вечерней обязанностью. Утром доила Аксютка: вставала с петухами, будила весь двор, доила и выгоняла пастись корову, потом влетала к сестре в комнату с кружкой парного молока и краюхой свежего хлеба, забиралась рядом на кровать и взахлеб рассказывала, какая нынче зорька была чудесная. Глаша жевала хлеб, запивала теплым молоком, смотрела на сереющее небо и думала о том, что лучше бы она поехала с родителями в тайгу.
Сестры жили в деревне уже неделю, и с каждым днем Глаше становилось все муторнее и беспокойнее. Обложившие небо тучи давили на грудь, точно верблюжье одеяло, которое выдала ей тетка и которое неизменно отсыревало к утру и начинало уже просто душить Глашу. Днем почти постоянно моросил мелкий холодный дождик, и выходить из дома не разрешалось. Да и некуда тут было выходить: все три улицы они с Сашкой обошли в первый же день, речка, что текла за забором, была глубокая и быстрая, и купаться в ней никто не решался, а в деревенском клубе шел ремонт. Не сказать, что Глашу все это хоть сколько-нибудь прельщало, но всяко лучше, чем сидеть без дела да ждать, когда вернется корова.
Глаша уже перечитала все книги, что взяла с собой и нашла в доме Яхонтовых, и очень огорчилась, узнав, что библиотека, в которой, правда, не водилось ничего, кроме «Сельского пахаря» да детских сказок, по весне сгорела. От безысходности она даже подумывала начать записывать местные байки про Хожего, но тетка Варвара, когда услышала об этом, заругалась и сказала, что если Глаше нечем заняться, то нагрузит ее домашней работой. И нагрузила. Глаша мела полы, мыла посуду, пекла хлеб и пироги и пару раз даже взбивала масло. И неизменно доила корову.
Даже с мытым выменем корова пахла неприятно, вокруг нее вились оводы и рой мошек, которые больно жалили и набивались Глаше в волосы, нос и глаза; пальцы быстро уставали доить и болели потом ночами. Но Глаша не жаловалась. Во-первых, ей было жалко тетку, которая одна управлялась с хозяйством, кормила и поила мужа, двух сыновей, а теперь еще и двух «подкидышей», как в шутку называл их дядька Трофим. Во-вторых, хоть что-то делать было лучше, чем смотреть телевизор с двумя каналами или щелкать семечки, пытаясь шкуркой попасть в ползающую по столу муху (так обычно проводил время дома Сашка). И в-третьих, жаловаться тут было попросту некому: тетка Варвара весь день крутилась дома и в огороде, ей было не до тоски и меланхолии (Глаша сомневалась, что она и слова-то такие знает); дядька Трофим работал посменно, и когда был дома, то либо спал пьяным сном, либо ел, либо смотрел футбол; Аксютка же с готовностью разделяла все развлечения Сашки и Егора: гоняла мух, смотрела мультики, играла в приставку и собирала в ведро дождевую воду. Гости заходили редко и с Глашей мало разговаривали, только смотрели да посмеивались. А Глаша доставала из печи хлеб и шла доить корову.