При этих словах охранник усмехнулся и отвернулся в сторону.
– Не надо мне этих ваших восточных сказок! – возмутился Ипатьев. – Он жадный, как жаба. И всегда хочет обмануть.
– Зачем так говоришь? – вздохнула женщина и покосилась на охранника.
Павел посмотрел на часы.
– Ладно, уже поздно, ждать не буду. Сегодня много встреч с важными людьми. Покажи, что у вас есть.
– Есть монетки, – сказала приемщица, – они серебряные, но очень старенькие. – Она достала из ящика стола пару монет и положила перед Павлом. – Тут царица и тут царица. Только сегодня принесли.
– Совсем свежие, – подтвердил Павел, взяв в руки екатерининский рубль.
– За два монета, просили за оба десять тысяч долларов, но я договорилась за восемь тысяч…
– Они и пятисот рублей обе не стоят, – сказал Павел. Он бросил монетку на кафельный пол и спросил: – Слышала, какой звук? Стучит, а серебро должно звенеть. Можно взвесить. Должно быть двадцать восемь граммов, а здесь и двадцати нет. А настоящая, то есть не поддельная, такая денежка стоит двадцать тысяч рублей.
– Ой, меня обманули, – притворно заныла женщина.
– Скажи кто, и я верну тебе бабки, – пообещал Ипатьев.
– Да мы сами разберемся, – соврал охранник.
– Награды есть? – спросил Павел. – Только быстрее: мне бежать надо.
– Много, – кивнула внезапно переставшая причитать женщина, – сейчас принесу.
Она вышла в подсобку и вернулась с обувной коробкой с этикеткой «Кроссовки «Адидас» р. 44». Поставила коробку на стол и пригоршней вынула из коробки медали. Это были юбилейные награды, армейские, «За выслугу лет», «Ветеран труда»…
Ипатьев покачал головой.
– Эти ничего не стоят. Ордена есть? Желательно иностранные.
– Один есть, – негромко произнесла приемщица, – но он очень дорогой. Это немецкий крест. Я его как раз для Олжаса берегла. Он заходил недавно и спрашивал. А потом мне принесли. Я за него много денег отдала. Стала звонить Олжасу, а он не отвечает.
Она снова вышла, а когда вернулась, положила на стойку польский «Крест Грюнвальда». Павел мог бы даже не брать его в руки, он сразу понял, что это дедушкин орден.
– Это я ему заказал этот орден, – сказал Павел, – цена ему пятнадцать тысяч рублей. Олжас попросил сорок. Долго торговались, потом сошлись на двадцатке.
– Нет! – едва не закричала женщина. – Я за него сорок тысяч отдала.