– А вы как всегда кокетливы, доктор, – выслушав мой неудачный и безэмоциональный ответ, он тихо усмехается, а затем продолжает широко улыбаться. Благосклонен. Хочу быть такой же доброй. – Отдыхаете после тяжёлого трудового дня?
Его имя – Павел Юрьевич Ципсер. Ему тридцать шесть лет, одиннадцать из которых он работает психологом, несмотря на красную корочку психотерапевта.
Его рост – метр девяносто. Он часто сутулится, потому что его спина быстро устаёт от сильных нагрузок. Прежде чем вступать в диалог, он ищет место, где можно присесть.
Его любимый напиток – раф. Он пьёт его в одиночестве, читая английскую классику. Если он вынужден проводить время в кругу знакомых, он пьёт эспрессо и глупо шутит.
Я знаю о нём так много, потому что на наших сеансах он сначала рассказывает о себе. Потому что я слежу за ним, если мне очень плохо. Потому что однажды со скуки я украла его досье.
Поразительно, как мало нужно источников, чтобы завладеть личной информацией. А я живу с собой всю жизнь и до сих пор не уверена, нравится ли мне вставать по утрам.
– Да-а, решил подышать свежим воздухом, а то всё пишу и пишу нудные отчёты в своём душном кабинете и скучаю.
А в его присутствии мне никогда не бывает скучно. Он постоянно ходит в приподнятом настроении, скрывает от меня свои тревоги и невзгоды, даже если я даю ему повод на себя злиться, беседует всегда со мной мило, вежливо и тактично. Только рядом с ним я осознаю себя как личность.
Если Павел Юрьевич исчезнет, я стану похожей на других – ещё более одиноким и разбитым вакуумом.
Однажды, когда на нашем сеансе мы прорабатывали мою тревожность, он сказал мне, что такими, какими мы являемся, нас делают связи с другими людьми. И это можно компенсировать. Мне бы не пришлось ничего компенсировать, если бы я была продуктом только его окружения – всего хорошего и плохого.
Наверное, это даже не его фраза. Невозможно раскидываться афоризмами, если ты не способен даже проветрить своё рабочее пространство. Лучше ему об этом не говорить.
– Попросите радио в свой кабинет, – невинно предлагаю, хоть мне и кажется, что это я, скорее, выдавливаю из себя заботу, – тогда и скучно не будет. Вот я его включаю, если сердце выпрыгивает из груди и я не могу расслабиться перед сном. Джаз заглушает лишний шум в голове.