– Есть. Возьми в шкафу, – зевнула падчерица и села в кровати.
Даша обладает удивительной для юриста способностью не задавать лишних вопросов. К счастью, косуха оказалась мне почти впору, если не застёгивать. Конечно, я гораздо крупнее 25-тилетней Дашуньки.
– Хочешь – забирай.
Вот что ещё мне безусловно нравится в моих «детях» —это совершенное отсутствие жадности. Они воспитаны в лучших традициях востока: если гость, или друг похвалил какую-то вещь, её надо отдать немедленно!
– Да не, мне так. Для фотосессии.
– Тебе идет, – улыбнулась Дашутка. – Хочешь, сейчас вафли пожарю?
Готовить Даша любит, и делает это совершенно шедеврально. В отличие от уборки… Я как-то попросила у неё луковый суп и наполеон. Ела и почти плакала: они были лучше, чем во Франции! Зачем она вообще пошла учиться на юриста с таким талантом – мне не известно.
– Да не, спасибо. Я уже поскакала.
– Ну, тогда до вечера!
Где целыми днями носит неработающую мачеху дети тоже никогда не спрашивают. Носит – значит надо. Быстро подкрасив глаза (помаду не трогаем, как учила Юлька), я спускаюсь со второго этажа и натыкаюсь на свекровь:
– Привет, мама! – Весело говорю я.
– Привет, привет. Куда намылилась?
Нет, ну хоть кому-то в этом доме интересно, куда я пропадаю.
– На фотосессию!
– Это зачем?
Свекровь – женщина старых порядков. Настоящая донская казачка. Ей тяжеловато объяснить гламурный образ жизни, отсутствие у меня нормальной работы, детей и выпиваемый мною бокал вина перед сном. Могу понять, сама бы бесилась.
– Да так, потом расскажу, – весело чирикаю я и вылетаю из дома под пронзительный взгляд ярко-синих глаз. Так-с. Вырвалась, слава Богу.
До дома Галины Анатольевны я добралась быстро и на удивление весело. Для вдохновения и погружения в процесс расследования, врубила в машине песни группы «Вий». Знаете, мне даже понравилось! Когда привыкаешь к пронзительной музыке, становится лучше слышен текст. А тексты, как оказалось, у этой группы очень интересные. Каждая песня как новая история. Или страшная сказка. Может и зря я их никогда не слушала… Жила Галина Анатольевна почти в центре. Но в тихом и зеленом районе. Дом, про такие ещё говорят «ведомственный», смотрел окнами прямо на ленинградский проспект. Поднявшись на нужный этаж, я замерла: всё пространство от пола до потолка было исписано фразами «Хой», «Черпак», «Вий – жив» и строчками из песен. Нда-а-а… Суровая фанатская любовь. Как они внутрь-то попадают? На подъезде вроде домофон. Ну ничего святого… Дверь мне открыла пожилая, но статная дама с пышными волосами.