Отлипнув от холодного кузова, я сделала шаг навстречу Кириллу. Он тут же сдвинулся с места, приближаясь к моему дрожащему телу. Как только мы оказались достаточно близко друг к другу, я прижалась к его груди, тихо всхлипнув. Но с каждой последующей секундой прикосновения тел, плач становился все громче, постепенно перерастая в рыдания. Кирилл прижимал тело все крепче к себе, не позволяя дрожи так стремительно поражать его. Боль наполняла ставшую привычной полость в груди, причиняя страдания и муки. Отстранившись от Хромова, я взглянула в его глаза, ища там утешение, но не было там ничего… абсолютно ничего… ничего, кроме чувства.
–– Ты убил меня… – шепнула я и вцепилась пальцами в лацканы его пиджака, ощущая слезы на лице. – Убил… – рыдая, твердила я, все сильнее сжимая пальцы, которые немели от боли и теряли чувствительность. – Верни мне его! – неожиданно для самой себя крикнула я, заполнив ночную тишину нотами истерики. Кирилл смотрел в мои глаза, пытаясь понять, о чем я говорю. Его пальцы сжимали плечи, не позволяя телу содрогаться от боли и отчаянья. – Верни мне сердце, которого ты лишил меня, – шепнула я практически беззвучно.
Он смотрел в мои глаза, не веря услышанному. Неожиданно дернув тело на себя, Кирилл крепко прижал меня к груди и, наклонившись к уху, прошептал:
–– Я люблю тебя.
–– Я люблю тебя, – эхом повторила я, вжимаясь в его тело все сильнее.
Хромов крепко прижимал меня к себе, нежно касаясь волос ладонью. Он тяжело дышал, а его сердце, сокращаясь, издавало громкие слышимые звуки. Я, уткнувшись лицом в рубашку, ощущала эти мощные толчки его сердца кожей. Кирилл отстранил меня от груди, пристально посмотрев в мокрые от слез глаза.
–– Я не оставлю тебя, – произнес он тихо, сжимая пальцы на плечах.
Я согласно кивнула, понимая, что «золотая клетка» должна наконец-то остаться в прошлом. Свобода – единственная желанная цель жизни, которая обязана быть достигнута любым путем. А если этот путь – Кирилл, то он более желанный, нежели сама свобода. Его можно преодолевать остаток жизни, наслаждаясь бесконечным пусть даже утомительным движением. Он сжал мою кисть руки в своих пальцах, и повел вглубь густой бархатной темноты. Оказавшись у «Кадиллака», мы сели в салон, вновь взглянув друг на друга.
–– Ты уверена? – спросил Хромов, коснувшись ладонью моей мокрой от слез щеки.