Леха поднялся и по возможности быстрее засеменил в неудобных
шлепках по засохшей грязи проселка, стараясь при этом съежиться и
проклиная кричащие цвета футболки и шортов. Теперь на обочине было
довольно много хлама, в основном какие-то бумажки и тряпки, но к
мусору вдоль дорог Леха привык и тут только удивился, что нет
вездесущих пластиковых бутылей и пивных банок.
Когда запах стал слабее и Леха перевел было дух, подловатая
дороженька преподнесла еще гадостный сюрпризец – семенивший, как
пожилая китаянка, по обочинке Леха чуть не наступил на сверток
каких-то грязных тряпок, в которые была замотана кукла. То есть
внешне она была похожа на куклу, такую Леха дарил сестре Валерки –
здоровенная куклеха, размером с годовалого младенца и выглядевшая
как младенец, только эта кукла была очень грязной, загаженной
чем-то и сильно помятой. На голову этой кукле словно наступил
кто-то. И цвет у куклы был неправильный, восковой, зеленоватый. И
опять мухи. И опять запах.
До старательно отпихивавшегося от дикого факта сознания все-таки
дошло – это ни фига не кукла, это как раз младенец. Настоящий.
Мертвый. Точнее – убитый.
Тут Леха почувствовал, что его холодом просквозило. Ледяным
ужасом. Это все было категорически неправильно, такого просто не
могло быть, чтоб вот так по дорогам валялись убитые коровы и
младенцы. Ясно – тут маньяк какой-то бродит. Судя по тому, как
изувечена была корова – не меньше чем с бензопилой. Ничего другого
и в голову не приходило. Разве что уж совсем экзотика – типа
Хищников целой командой. Или там Чужих. Чужие так же выдирались при
своих родах из организмов-носителей. А ведь похоже! Это что: тут, в
белорусской или, черт ее дери, украинской глубинке – два десятка
Чужих?!
Леха дернулся обойти сверток с трупиком стороной и напоролся на
еще одного мертвеца, которого до того прикрывала не шибко высокая,
но густая трава, только небольшой проплешиной выдавая место, где,
раскинувшись навзничь, валялась белобрысая девчонка лет десяти с
грязными босыми ногами. Леха оглянулся и вздрогнул – таких
проплешин было еще несколько. Сунулся было к ближайшей, увидел там
мертвую в платочке и старушечьей одежде, потом понял, что
оскаленное лицо покойницы совсем молодое – она не старше Лехи,
просто оделась зачем-то так, по-старушечьи; наверное, это
богомольная, ну православная в смысле, они так наряжаются. И тоже
вся растопорщена и в кровище, уже засохшей.