– Как он это сделал с братцем Тирума, – добавил Эд.
Мне, если честно, было жутко лениво запоминать все эти имена, но сейчас я слушал внимательно как никогда.
Ведь если физически сил не хватает, то придётся действовать головой.
– Так-так-так, – я задумчиво покосился на трущегося у верблюдов Тирума. – То есть, то ли маг, то ли шаман Гориц – его кровник?
– Ага, – кивнул Сёма. – Мы думаем, что он поэтому и привязался к Десену, хотя мог спокойно найти более хлебное местечко.
– Ладно, с этим понятно, – я мысленно отметил, что у Тирума есть серьёзные претензии к Горицу. – Что насчёт тех двоих?
Я хотел было кивнуть на торчащие из шатра ноги двух бедуинов, но пацаны и так поняли.
– Зуй и Кроп? Обычные наёмники, – Сёма пожал плечами. – К рабам относятся нормально: не бьют и не издеваются, в отличие от Тирума. А вот Звена от них уже настрадалась.
Я покосился на безразличную ко всему женщину и поморщился.
– Сильничают её?
– Почти каждый день, – кивнул Сёма, а я заметил, как его кулаки сжались от бессильной злобы. – Она уже дважды пыталась счёты с жизнью свести.
Я с сожалением посмотрел на бедную женщину и покачал головой.
– Ты только не вздумай к ней подходить – предупредил меня Эд. – Она когда в своих мыслях витает, проще всё это переносит. Выдернешь её – истерика начнётся, снова ошейник болью бить будет.
– Разберёмся, – неохотно ответил я.
Насильников я не любил ещё больше, чем работорговцев. Поэтому, как бы Зуй и Кроп «хорошо» ни относились к рабам, я занёс их в свой чёрный список.
– Бывает, они ссорятся между собой, – неожиданно добавил Эд. – Причём из-за Звены.
– Влюбились, что ли? – удивился я.
Ну а что, стокгольмский синдром наоборот, все дела.
– Не, – Сёма хотел было сплюнуть, но сдержался. – Из-за очереди.
– Ясно, – поморщился я. – Что-то ещё?
– Десен жадный, очень. Платит Зую и Кропу совсем мало. А вот Горица не обижает. Понимает, что на нём вся его сила держится. А ещё…
Сёма неожиданно замолчал и посмотрел мне за спину.
– Заболтались, – процедил Эд, зло прищурившись. – Десен в шатёр ушёл.
– И? – я никак не мог понять, с чего это вдруг на лицах пацанов появилось одинаковое выражение отрешённости, что ли?
– Да всё просто, – Сёма зло сплюнул на песок. – Кот из дому, мыши в пляс.
– Точнее, крысы, – поправил его Эд. – Да ты оглянись и сам всё поймёшь.