В этом случае, мне нужно было организовать заунывное пение Хануриков, чтобы заглушить звуки потасовки.
Третий вариант я придумал, заметив, что Тирум заскучал.
Согласно ему, бедуин должен был просто поравняться с магом и проломить ему висок, после чего помочь сбруе порваться – мол, несчастный случай.
– Но это всё одно и то же, – в какой-то момент возразил Тирум.
– Цель одна, условия разные, – не согласился я. – Смысл в том, чтобы быть готовым к любому повороту событий. Ведь если вы убьёте мага, что сделает Десен?
– Либо попытается убить меня, – Тирум пожал плечами, – либо дождётся Города и попытается избавиться от меня на подходе.
– Значит, нужно сделать так, чтобы на вас, уважаемый Тирум, никто не подумал.
– Десен всё равно на меня подумает, – нахмурился бедуин.
– Десен купец и торгаш, – я покачал головой. – В его понимании убивать просто так – бессмысленно. Если убил, то нужно обязательно взять хабар. А если все вещи мага, особенно его драгоценные магические амулеты, останутся на нём, то…
– Оставить амулеты? Они же под сотню золотом стоят!
– Вот именно! Разве ж убийца устоит перед таким сокровищем?
– Да никто не устоит!
Понадобилось полчаса настойчивых убеждений, чтобы до Тирума дошла концепция алиби и улик.
И самым сложным оказалось – убедить его не перерезать магу горло.
Так или иначе, спустя несколько часов жарких дебатов, проведённых исключительно шёпотом, мы пришли к консенсусу.
Я же за это время выпил три бурдюка с водой и съел уйму сухпайков. Желудок крутило, моментами доходило до острой рези, но я верил, что мой организм справится.
Поскольку полностью полагаться на Тирума было бы глупо, значит… значит мне нужен был план Б, В и даже Г.
Мне, конечно, не улыбалось строить эти интриги, и вообще, на душе было как-то паршиво, но умом я точно понимал две вещи.
Первое. Это работорговцы, и церемониться с ними будет только полностью отбитый пацифист.
Второе. За неимением гербовой, пишем на простой.
Нет у меня возможности решить проблему в честном поединке, просто нет.
Во-первых, состояние тела оставляет желать лучшего, а во-вторых, никто не будет со мной биться в честном поединке.
Один приказ ошейнику, и я буду корчиться от боли, пока сердце, не выдержав, не остановится.
К тому же, положиться мне не на кого.
Ханурики они ханурики и есть. Мечта Десена! Рабское сознание, ни в жизнь не пойдут против хозяина.