«Мне сложно», – шепот скользнул с моих губ.
Фонзи сел рядом и взял меня за руки:
«Знаю, моя хорошая, знаю, поэтому и хочу, чтобы ты поехала».
Его ободряющие слова помогали, рядом с ним мне всегда было намного спокойнее.
«Может поедешь со мной?» – тихо спросила я, заранее ожидая отрицательного ответа.
Он усмехнулся:
«Ну, если настаиваешь…».
Пауза повисла в воздухе.
«Ладно, шучу, прямо сейчас мне сложно будет вырваться, много дел на работе, но обещаю, приеду через пару дней после тебя, хорошо?»
––
И вот, я наконец-то решилась, отбросила все надежды на что-то новое в давно привычном месте и ступила на борт самолета. Неоспоримые аргументы тетушки и Фонзи крутились в голове, заставляя забыть все терзания и отговорки.
«Пора, – сказал внутренний голос. – Теперь мне точно пора».
И я вышла навстречу новым чувствам. Я хотела изменений, я их видела, чувствовала, практически касалась пальцами: вот они, только взять.
***
Было раннее утро.
Мне не спится последние несколько дней и, поскольку как причину, так и действенное лечение найти не удалось, я просто смирился с данным фактом. Что толку бороться с тем, что не можешь победить? Когда даже не знаешь правил игры или хотя бы названия – бессмыслица.
«Все образуется», – неразборчиво пояснил я невидимому собеседнику. Он был скорее в моей голове, чем наяву, но некоторые фразы немого монолога все-таки проскальзывали в воздухе. Задумавшись на секунду, как глупо я выгляжу со стороны, хотя меня некому было осуждать, я притих, перестал «громко» думать.
Подруга давно говорит, что мне пора кого-нибудь завести, хотя бы кота или черепаху, чтобы оправдывать себя и не допускать лишней мысли о поехавшей крыше.
Утро всегда такое прекрасное, беззаботное, особенно летом – ранние солнечные лучи дарят надежду на лучший день.
«Что ж, наверное, пора “вставать”», – усмехнулся я, ожидая смешков от невидимой публики, но те не ответили. Сам не зная почему, я расстроился:
«Да, мне действительно не хватает кого-то живого в этом доме».
«А стоит ли?» – тут же прозвенел кроткий вопрос в голове. Меня даже стены слушать устали, а я думаю о ком-то с чувствами и желаниями, о ком-то, кто тоже захочет говорить и быть услышанным.
«Сложно», – нахмурился я.
Время подходило к часу самых ранних пташек – людей, поставивших работу на первое место в жизни. Беспощадная правда, с которой никогда не хотелось мириться – я, кажется, один из них.