«Что ты делаешь здесь одна?» – спрашивает он.
Я ещё не могу ничего ответить. Я по-прежнему слишком крошечная и неразумная. И на этот раз я начинаю плакать, потому что мужчина не даёт мне сделать то, чего я хочу. Добраться туда, куда я хочу. Он закрыл своим высоким силуэтом все блёстки. Не сдаваясь, я пытаюсь обогнуть его ноги и добраться до цели. Меня не пускают, а я не сдаюсь. Яну приходится наклониться и взять меня на руки. Откуда ни возьмись, бросив пустое ведро на песок, появляется мама. Она летит к нам. Со страхом. Вероятно, не найдя меня там, где оставила несколько минут назад. Мама протягивает руки, но Ян меня не отдаёт.
«Она была почти что в шаге от воды», – спокойно говорит он, в своей невозмутимой манере холодно обвинять.
Мама плачет. Я тоже. А Ян – поворачивает голову ко мне. Его глаза внезапно загораются синим светом – я впервые вижу это. На миг замолкаю, слёзы перестают скапливаться в глазах, тихо стекая по розовым пухлым щекам, и я заворожённо смотрю на яркий свет. Меня больше не интересуют блёстки на воде. Меня увлекает необычайное ультрамариновое мерцание. Однако, оно слишком быстро потухает. В первую же секунду, когда понимаю, что оно исчезло – рыдание возобновляется. Мой крик оглушает, мужчина морщится, словно в раздражении, от которого радужки на короткий миг вспыхивают, будто разряд молнии. Мигание отвлекает меня, и я начинаю успокаиваться. Ян чуть нахмуривается, удивляясь, подмечая мою перемену в настроении, улавливая взаимосвязь. И повторяет мигание глаз до полного прекращения режущего слух рыдания.
А затем реальность вокруг тускнеет, озеро накрывает пеленой пустоты, как покрывалом, мама исчезает из поля зрения и остаётся лишь Ян. Ультрамариновый цвет вспыхивает в последний раз и меня взрослую, наблюдающую со стороны, силой вбрасывает в собственное тело. Я зажмуриваюсь, ощущая головокружение, и распахиваю глаза…
Мир уже не такой огромный. А я – больше не ребёнок. Я высокая. Кажется, я взрослая. Пышная чёлка чуть застилает мне обзор, а кончики длинных волос достают почти что до талии. Значит, мне примерно четырнадцать лет. В моих руках ошейник Кинли. Я твёрдо знаю, что ищу его – хотела посадить проказника на поводок, потому что тот мал, а его голова полна безрассудства – он всё ещё бросается на цмока, свирепо размахивая крыльями, когда тот появляется здесь, и это слишком скоро может плохо закончиться. Но я его нигде не нахожу. Оставляя ошейник на шезлонге, спешу в дом: влетая в кухню, уже вижу Яна. Рядом с ним стоят мама и папа – они болтают. Его не было пару недель, он уезжал. А я его ждала. Теперь меня переполняют радостные чувства.