– Договорились, – Рося спрыгнул с турников и подал руку.
Аня, глядя на рукопожатие, не смогла стерпеть и тоже протянула ладошку.
– А с вами, мадам, мы о чём договариваемся? – улыбнулся Рося, тряся её ручку.
– Вы будете копать, а я – вами командовать.
Лика, пока её родственники гуляли, не теряла дома времени даром и, воспользовавшись перерывом между репетиторами, решила собрать оставшуюся черешню у забора, которую до этого обобрали местные. Она повесила пластиковое ведёрко на верёвочке на шею и залезла на лестницу, которую опёрла на забор. Очень скоро ей пришлось взять ещё одно ведро, побольше, чтобы не спускаться каждый раз. Его она притулила на навес, идущий от дома. Конструкция выглядела ненадёжно, вся шаталась и скользила, но Лика надеялась на удачу.
Её надежды почти оправдались. Котикова услышала тихий мелодичный свист и шорох гравия, скрип калитки. Она пересыпала ягоды из маленького ведра в большое и стала спускаться по прогибающимся ступеням.
– Пап, придержи лестницу, она что-то шатается, – попросила она, подхватывая большое алюминиевое ведро.
Шаги приблизились, лестница перестала шататься. Лика хотела было бросить взгляд вниз, как услышала скрежет – проволока, служившая ручкой большому ведру и потрескавшаяся от старости, вдруг оторвалась. Ягоды рухнули вниз.
– Осто…
– Твою налево, – раздалось как-то гневно и печально. Лика глянула вниз и увидела упавшего наземь человека – не папу.
Парень лежал на гравии с закрытыми глазами и сильно сжимал голову руками, из разбитого виска и поцарапанного носа текла кровь.
– О Господи, – Лика чуть ли не свалилась вниз и присела рядом с ним, кладя руки поверх его больших, испачканных ладоней. Парень пыхтел и не открывал глаз.
– Ты живой? Вызвать «Скорую»?
– Какая «Скорая»? – он отбросил её руки и сел, тряся головой. Кровь продолжала течь из виска, но уже медленнее, видно, задело не сильно. Он, наконец, открыл глаза и уставился на неё, как волк на добычу.
– Извини, пожалуйста, – прошептала, осматривая его рану и серьёзное лицо. – Пойдём хотя бы лёд приложу.
– Да не нужен мне никакой лёд, – фыркнул он и попытался встать.
– Пожалуйста, вдруг сотрясение! – схватила Лика его за руку. – И пластырем заклеить хотя бы, чтоб не занес ничего.
– Ты шутишь? Какой пластырь? Вон, – он сорвал какой-то сорняк у забора, плюнул на него и приложил к виску, глядя на неё с той же злостью и каким-то торжеством.