Державшаяся за голову знакомка не разделяла такого же счастья. Прильнув к стене, пыталась прийти в себя. Наконец, иль к печали, замолчала. Теперь говорить не хотелось – щека искусана и опухла. Выходит, исполнитель ее застал в таком же состоянии, в каком регулярно видит его «Фрося». Он понял то, да прислугу жалеть не спешил. Потрясывающаяся на морозе возлюбленная волновала куда больше. Обезумевшие глаза и трясущаяся челюсть – как знакомо.
– Мне нехорошо, – заявила в коем-то веке. Нил нисколько не удивился, более того – продолжить курить папироску. Обаче, одна вещица все ж пристала его вниманию – дыхание Шофранки. Оно было сбивчиво, неровно и совершенно беспорядочно. Хваталась она за сердце, а предыдущие осечки уж точно давали о себе знать. Кожа совсем трупно-бледная. Сталось ясно – нужно что-то делать. Пел ветер громче зрителей в зале, на черном входе никого. Ей явно нужно ко врачу.
Глава 4. Схоронили.
Сладкие разговоры, смех и взаимосвязь со всем живым. Объятие, когда вселенная вадила, и любовь во взгляде напротив. Это было так волшебно и чудесно, несравнимо с иными вечерами. Неужели такое случается? Воспоминания о прелестном ежесекундно сплывали в мыслях Собакина. Было, и вот нет. Как горько и обидно. Никто никуда не спешил, а разглядывать возлюбленную, казалось, можно бесконечно. Повторить бы. Еще, и еще пару раз. Настолько разум одурманен, что Нил прокручивал не только каждое слово, что запомнилось, но и звуки, случайные вздохи. Он знал, история с ней еще не закончилось, но приятно где-то в области груди невесть от чего.
То счастье, кое он ощутил с ней, закончилось, в полной мере не начавшись. Зря, бесспорно зря, согласился поделиться. Можно ведь было чего придумать, чтобы удержать? Можно, и даже нужно. Теперь стыдно. Остался только озноб и холодные стены. Все это так давило, будто скоро расплющит. Грязное постельное белье с таким же полом – мерзость. Туда явно нельзя принимать людей. Или пациенты ныне за людей не считаются? Есть о чем подумать. Тогда только этим и заниматься мог планировать Собакин ближайшее время. В отличие от Шофранки, ему было вполне комфортно находиться дома, а не в стенах больничных палат. Когда же она, в сопровождении Нила и, вовремя явившегося из кабаре, Бухарина, прибыла, доктор сказал, что реабилитация продлится до четырнадцати дней. Неясно с чем приняли – не сказали. Надо полагать, психомоторное возбуждение. Однако, увиденное в больницах его поразило и расстроило, ведь из-за него она туда загремела.