Для начала меня обследовали специальным чародейским артефактом на выявление магического Дара. Я выдал дозированный энергетический импульс, чтобы напоминающий внешним видом шарик для пинг-понга прибор не полыхнул яростным светом, а лишь неуверенно замерцал. Затем Челищев осмотрел меня внешне и внутренне посредством своего магического Дара. По завершении означенных процедур, эскулап недовольно нахмурился и выдал вполне ожидаемое:
– М-да, батенька, здоровье у вас отменное, но с Даром вам определенно не повезло. Слабенько всё у вас, царапину залечите, а вот насчет серьезных ран даже и не пытайтесь – перегорите и потеряете что имеете. Вы ведь у нас первый курс медицинского факультета закончили, если не ошибаюсь?
– Закончил, Аркадий Сафронович, – мне ни к чему скрывать то, что известно каждому в этом городишке, да и вопрос лекаря чисто риторический.
– Так вот, рекомендовать вас по медицинской части, я бы мог. Например медбратом или даже фельдшером. Однако, скажу вам, батенька, по секрету, сему имеются непреодолимые препятствия.
– И какие же? – Оно, конечно, медбратом при госпитале было бы неплохо устроиться, однако я не питал на сей счет иллюзий. Мог бы оказывать помощь раненым на поле боя, но и в этом мне, как оказалось, отказано.
– Имя Сухорукова Вениамина Игнатьевича вам знакомо?
– Полковника от жандармерии? Конечно знакомо, да еще как!
– Так вот, он с утра к нам пожаловал и дал на ваш счет определенные указания.
Во, блин, пока я сидел в камере вокруг моей, казалось бы, никому не интересной персоналии развернулся целый кордебалет с канканом и присядкой. Не один штабс-капитан Овчинников оказался вельми прозорливым и шустрым. Есть люди, коим также жизненного опыта не занимать. В связи с объявлением военного положения в стране жандарм четко просчитал мои вероятные действия и решил исключить малейший шанс моей службы при тыловом госпитале. Впрочем, будь Сухоруков дураком, до полковника вряд ли дослужился. Насколько мне известно, в имперской жандармерии званиями не разбрасываются и в чинах растут не за красивые глаза и умение подлизать начальству где надо, а за дела конкретные, требующие весьма и весьма продвинутых умственных способностей. Я, разумеется, его понимаю, просто так оставить без личного участия своего подопечного он не мог, пославшее его по мою душу вышестоящее начальство не поняло бы и шибко-шибко разгневалось. А своя рубаха во все времена всегда ближе к телу, нежели судьба одного недальновидного дурачка, посмевшего поднять руку на высокородных господ.