– Позвонить надо человеку, что тут думать? – спокойно сказала я. – Он уже, поди, места себе не находит.
Валя повертела в руках пачку долларов.
– Ни фига себе! Десять тысяч. Одуреть можно. А кредитки! Он сейчас, наверное, банки обзванивает, чтоб к ним доступ перекрыли. Да ещё прав и документов на машину лишился. Теперь пока восстановишь, считай, на неделю вся жизнь парализована. Надо, действительно, звонить скорее.
Я набрала номер, указанный на визитной карточке. В трубке послышались длинные гудки.
– Не отвечает, – сказала я, наконец, честно прождав гудков пятнадцать.
– Попробуй на мобильный, – подсказала Валька.
Я снова принялась накручивать диск.
– Номер не может быть подсоединён в настоящий момент. Попробуйте перезвонить позднее, – отозвался в трубке металлический женский голос.
– Такая куча денег… – обречённо протянула Валюша, подливая себе кипятку. – Господи, в твоём положении…
– Что ты хочешь этим сказать? – сдвинула брови я. – Уж не считаешь ли ты, что…
– Да ничего я не считаю! – отмахнулась Валька, сгребла со стола документы и деньги и принялась рассовывать их по кармашкам бумажника. – Нет, это уму непостижимо! Твоя эта старушка-процентщица – как её там? – просто баба Яга какая-то! Большая затейница, ничего не скажешь!
– Что делать, уживаемся как-то, – хмыкнула я.
– Привыкли друг к другу, иногда даже общий язык находим. Такой уж у неё характер, воспитывает, выходит, о моей же пользе печётся. Закаляет.
– Ну разве что в таком ключе это рассматривать… – усмехнулась Валюшка и откусила пирожное. – Слушай, – продолжила она с полным ртом, – а про уборку-то мы забыли совсем. Хватит чаёвничать, пора за дело браться. А попозже ещё раз позвонить попробуем.
Мы отправились в комнату с твёрдым намерением в сжатые сроки придать ей жилой вид.
– Прямо как Мамай прошёл, – проворчала Валя, собирая разбросанную по дивану одежду и аккуратно раскладывая её по полкам. – Слушай, а это ещё что такое? – через несколько минут воскликнула она, порывшись в шкафу.
– Ну что там ещё? – вяло отозвалась я, складывая в стопку раскиданные по полу бумаги.
Валентина держала в руках небольшую золочёную рамочку и потрясённо её рассматривала. Заглянув ей через плечо, я увидела фотографию незнакомой девицы в розовом неглиже. На её лице застыло то кокетливо-томное выражение, которое обычно сопутствует определённого рода обстоятельствам интимного, так сказать, свойства. Надпись на обороте свидетельствовала о том, что это впечатление было абсолютно верным. Она гласила: «Гарику с вечной любовью. Нам никогда не забыть эту ночь. Навеки твоя, Элен».