Лиза слегка поёжилась.
– Ну, ты уж так не торопись, конечно. Но, знаешь, первый шаг мне, кажется, понятен. Я хочу уволиться.
– Как, прямо сразу? Не найдя ничего взамен?
– Да. Иначе не получится ничего изменить. Посижу дома, подумаю, а там видно будет. Я чувствую, что так надо.
– Ну ладно, тогда увольняйся, – пожала плечами Алина. – Тебе виднее, перечить не хочу. Тут лучше положиться на интуицию. Только вот… жить-то на что?
– Придумаю, – махнула рукой Лиза. – Мне особенно много не надо. Например, бабушкин обеденный сервиз продам, кузнецовский, на двенадцать персон. Он огромный, столько места занимает, я им не пользуюсь никогда, даже жалко, что просто так валяется. Сейчас среди коллекционеров русский антиквариат ценится намного выше европейского. Пусть лучше кого-то радует, чем без дела в шкафу пылиться. А он дорогой, мне надолго хватит.
– Точно, надо попробовать, – оживилась Алина. – На Фрунзенской, рядом с квартирой брата, антикварный магазин есть, у него там директор знакомый, пациент его бывший, какую-то сложную операцию ему делал. Так тот теперь для Влада (2) на всё готов, а у него связи и всё такое. Завтра же разведаю. Уверена, он это дело быстро уладит.
Лиза тут же уселась на диване по-турецки, подсунув под спину подушку.
– Спасибо тебе, вот это здорово, тогда сразу всё проще станет.
– В конце концов, ты совершенно права, – кивнула Алина. – В жизни действительно надо что-то менять, и прежде всего следует начинать с себя. Наверное, очень неправильно, что мы не хотим встречаться ни с какими мужчинами. Это глупо и недальновидно. Вот ты, например, почему не хочешь?
– Не знаю, – честно сказала Лиза. – Я встречалась. Сначала с бывшим однокурсником, два года, но потом… в общем, в связи с некоторыми событиями, я предпочла с ним расстаться… и, откровенно говоря, ни разу об этом не пожалела.
Алина хмуро поёжилась и, тоже скрестив ноги, уселась на диване напротив подруги.
– Это говорит о том, что ты его просто не любила.
– Да, это правда. Не любила. Да и он, наверное, тоже… И так было явно лучше для нас обоих. По крайней мере, никто не страдал, – сказала Лиза, которой вовсе не хотелось говорить на эту тему, ей хватало и собственных размышлений по части одиноких вечеров и бесконечных игр в прятки с самой собой по выходным и праздникам.