Лиза отнесла пустую чашку в раковину. Достала сигареты. В институте она не курила. Первый раз попробовала тогда, в больнице. Соседка по палате угостила. На, говорит, помогает. Лиза закашлялась, и голова закружилась. Не понравилось. А потом, когда выписалась, по дороге домой неожиданно для себя подошла к киоску и купила пачку. Так и втянулась. Но теперь курила очень редко.
Щёлкнув зажигалкой, она сделала глубокую затяжку и выпустила в приоткрытое окно сизую струйку дыма. Было уже совсем светло, но влажно и пасмурно, похоже, собирался дождь.
…Отец Лизы умер, когда ей исполнилось четыре года. Мама сказала: уехал в командировку.
В мамином детстве в большой моде были физики. Особенно те, что облучались. Лирики тоже ценились, благодаря Евтушенко и компании. Среди прочих интерес юных особ удерживали геологи и почему-то альпинисты. Маму так воспитали. На старых фильмах. Она выросла и выбрала физика. Хотя к тому времени мода на них прошла, так что реакторы, бороды и белые халаты уже не были овеяны прежней романтикой. Но только не для мамы. Она с ранней юности зачитывалась романами Кронина и Митчелла Уилсона.
В прошлом году, возвращаясь с работы, Лиза столкнулась в подъезде с соседкой, Полиной Матвеевной, живущей в коммуналке тремя этажами ниже. Ждали лифт.
– Что-то тебя давно не видать. Да я и сама теперь тут редко. Всё больше у сына. Внучата болеют. День в школе, три дома. Говорят: мунитет слабый. Ты-то как? Всё одна? Ты б в церкву сходила. Причастись, исповедуйся как положено, свечку поставь. Да к батюшке подойди под благословение. А перед тем попостись скольки денёчков. Может, Господь и даст. Без веры-то оно нельзя.
Она вышла на своём этаже, а Лиза поехала дальше. Пока возилась с ключами, слышала, как в квартире напротив истошно кричит ребёнок. Вошла в квартиру, закрыла дверь, и стало тихо. Старый дом, толстые стены. Лиза села в прихожей на пуфик и закрыла лицо руками.
В их семье ходить в церковь особенно принято не было. Правда, все были крещёные, и бабушка на каждую Пасху исправно пекла куличи. Святить их не носили, но вся семья неизменно собиралась к столу на пасхальный завтрак, христосовались и стукались крашенными луковой шелухой яичками.
Особого значения разговору с соседкой Лиза не придала, только однажды вечером ноги вдруг как-то сами привели её к храму. Служба окончилась, и народу было совсем немного. В церковных правилах Лиза не разбиралась, немного стесняясь, подошла и купила тоненькую свечку. Пошла вдоль иконостаса, ища местечко, куда бы пристроить, остановилась у одной иконы, очарованная её красотой и богатым убранством. В церкви было тихо и приятно пахло. Лиза прикрыла глаза, ей вдруг стало так хорошо и спокойно, ни о чём не думалось, хотелось просто стоять и вдыхать этот благостный воздух. Так что попросить она ни о чём не успела. И грубый окрик сзади застал её совершенно врасплох.