Дойти до группы, которая двигалась на север, а вовсе не сидела на месте, хлопотное занятие, не догнать. Матвеич переживал сейчас только за пацана, сами-то с Семеном дойдут, места-то знакомые, сколько тут раз хожено, не упомнить даже. А вот мальчонку жалко, экий справный воин растет, один против целой группы немцев остался и всех положил, диковина просто.
– Матвеич, тут недалеко хутор был… – второй партизан, который носил имя Семен, остановился.
– Знаю, но с прошлой осени там не был. Дед как умер, теперь и не знаю, жинка-то его там или ушла?
– Может, навестим? Парню-то, поди-ка, операцию делать надо, смотри сколько крови потерял!
– Давай, все одно ничем уже не рискуем, а мальчонке хреново, дышать что-то прерывисто начал. Пойдем, поворачивай на восток, скоро тропка появится, ежели не заросла совсем. Успеем, пацан будет жить.
Два товарища, бывалых партизана, пробираясь сквозь заросли ольхи и рябины, устремились на восток. Только в темноте они достигли своей цели. Хутор в лесу имел упаднический вид и в первую минуту друзья уж было поникли. Но подойдя ближе, обнаружили в одном крохотном оконце тусклый свет свечи.
– Есть все же кто-то, но надо осторожно. Давай, Семен, посмотри там, я тут посижу.
Семен ушел к дому, тихо и быстро пробежав от плетня, присел под стеной хаты. Матвеич не видел его, темно уже, но яростно вглядывался в нужном направлении. Мальчишка, лежавший на траве, дышал все тяжелее, изо рта то и дело появлялись капельки слюны с кровью. Матвеичу, потерявшему всю семью разом еще в июне сорок первого, становилось тревожно. Он и сам не понимал, почему мальчик так запал ему в душу, но хотел во что бы то ни стало помочь ему.
– Матвеич, там суки эти, оуновцы! – прибежал, наконец, Семен.
– Вот же гадство, вышли, твою мать! – выругался от души, но шепотом Матвеич.
– Тише ты, – шикнул на него Семен. – Пьяные, хозяйка там, гоняют ее, все самогон просят.
– Много?
– Видел четверых, на дверях никого, ничего не боятся, суки.
– А чего им бояться? До ближайшей деревни сорок верст по лесам! Как они вообще тут оказались?
– Хрен их знает, чего делать-то будем?
– Автомат немецкий в порядке? – вдруг спросил Матвеич.
– Не стрелял, но вроде да, – кивнул Семен.
– Давай мне, сам пойду!
– Вместе сделаем, вдвоем-то явно легче будет!
И друзья пошли к дому. Подойдя, тихо открыли дверь и в сенях наткнулись на хозяйку. Та успела только рот открыть, когда его ей зажали ладонью. Женщина была крупная, лет под шестьдесят, такая, если захочет, то сама кому угодно и рот заткнет, и голову открутит.