Это действительно был прокурорский следователь Гена Каблуков. Балбес, выпивоха, собиратель и распространитель слухов.
Увлечённый процессом прорыва, он не обратил внимания на худощавого мужчину, пристроившегося к нему в кильватер. Верхнюю половину лица ловчилы закрывал козырёк бейсболки.
Узнай Гена, сколь бездарно он проворонил Маштакова, слухи о явлении которого, разумеется, достигли его ушей, настроенных на постоянный приём, он бы искренне огорчился. Из личной встречи можно было извлечь ворох эксклюзивных подробностей.
Распихав граждан, блокировавших начальственную дверь, Каблуков с усилием приотворил её и боком втиснулся в щель.
Тут Миху засекла хабалистого вида тётка:
– А ты куда пролез?! Самый умный, что ли?!
Предотвращая скандал, Маштаков, вперившись в её вытаращенные глазищи, произнёс отчётливо:
– Я – к начальнику. Очередь не нарушаю.
И в подтверждение сказанного воткнул указательный палец в график приёма, из которого следовало, что в пятницу с 14.00 до 17.00 у подполковника милиции Саватеева Е.А. неприёмные часы.
Следователь находился в кабинете минут десять. Выбрался с ксерокопией паспортной формы в руке.
Не позволяя двери закрыться, Маштаков ввинтился в расщелину.
– Добрый день, Евгений Александрович, – уловил в своём голосе виноватые и даже угодливые нотки. – Вам Вадим Львович насчёт меня звонил. Маштаков моя фамилия.
– Я помню, – неприветливо буркнул Саватеев.
Пасмурность подполковника имела хронический характер. Её обуславливала работа в вечном цейтноте. Победить очереди он отчаялся, в связи с чем был одолеваем ходатаями всех мастей. Люди, занимавшие сколь-либо заметное положение в городе или просто предприимчивые, желали оформить документы в кратчайшие сроки, не тратя долгих часов на стояние под дверью. Хлопоты предполагали благодарность в зависимости от профиля обратившегося. Просьба начальника КМ была из разряда корпоративных, выполнявшихся безвозмездно.
– Что у вас? – не прекращая быстро подписывать документы и перекладывать их из одной стопы в другую, Саватеев протянул руку.
– Советский паспорт обменять.
– Дотянули до последнего? Семи лет мало оказалось?
– Виноват.
Подполковник походил на бульдога – приземистый, плотный, глаза навыкате, короткий вздёрнутый нос, мощная нижняя челюсть, неправильный прикус.
Конечно, он не забыл Маштакова. В девяносто шестом году на День милиции тот поцапался с пэпээсниками