На въезде в сад полагалось отдать пропуск дежурному. Жидких проехал мимо вахты без остановки. Сидевший на лавочке дедан возмущённо подпрыгнул, но в погоню не кинулся. Валера чётко подгадал время – смеркается, но ворота ещё открыты. Распорядок он помнил с детства.
Окинув взглядом участок, отметил, что трудолюбивые предки всё перекопали и посадили. Старался не оставить следов своего пребывания, окурки пихал в пустую пачку.
Спал крепко, несмотря на короткий диванчик. Тишина и свежайший воздух усыпили лучше всякой водки. Разбудила звонкая стрекотня птиц. Жидких по пояс умылся дождевой водой из бочки, накоротке размялся. Потягиваясь, задрал бритую голову в прозрачное небо. Обожгла дурная мысль: «Может, последний раз на воле проснулся». Прогнал её куражливым матерком. Взбодрился горячим густым кофе из термоса, схомячил пару увесистых бутербродов с ветчиной. На аппетит он никогда не жаловался.
Потом заменил на «бэхе» госномера на местные. Острожские «гиббоны»[105], как и всё их сучье племя по стране, имели моду тупо тормозить иногородние тачки. «Левые» номера были чистыми. Выйти на него через них проблемно – третьи руки, притом случайные.
В Ярославле Валерке делали алиби подруга и кент. Весь вторник с ними расписали по часам – где тусили, чего творили. Один из ходов имел сюрприз, на котором, чуть чего, менты уши сломают.
Свой мобильник Жидких оставил в Ярике, телефону отводилась важная роль в механизме страховки «на всякий пожарный».
В бардачке лежал одноразовый дешёвенький «Siemens» с симкой, купленной на паспорт покойника. Он предназначался для отвлекухи.
…Валера набрал «02». Дозвониться оказалось непросто, вхолостую шли долгие басовитые гудки.
– Спит мусарня! – нервно хохотнул Жидких, в третий раз набирая номер.
Подельники на заднем сиденье молчали. Знали, куда и зачем трубит Лерыч.
Наконец, на другом конце провода откликнулся бодренький бари-тончик:
– Помощник дежурного Лапин слушает!
– Заминирована четвёртая школа на улице Абельмана, – Валера говорил гнусаво, как сопливый, потому что зажал пальцами ноздри.
– Назовите свои данные, гражданин, – интонация милиционера стала озабоченной.
Валера нажал «отбой» и нормальным голосом сказал:
– Может тебе ещё чистуху[106] написать, козлина?
Полуобернулся, закинув локоть за спинку кресла:
– Аллее, парни! Понеслась душа в рай! Всё помним?