Аннушка, конечно, знала это, но тоже вытеснила из памяти. Эх, ну почему ей нельзя быть самой обычной девчонкой, безо всей этой волшебной ерунды?
– Ладно. – Она поправила челку (перед поездкой постриглась по последней моде, а мама даже не заметила, обидно!). – Как мне отказаться от дара? В поле выйти покричать?
– А хоть бы и в поле. Сегодня же Живин день. Те, кому надо, – услышат. Только захвати с собой даров, чтобы не разгневались добрые соседушки. Ты же вроде как их милость отвергать собираешься.
– А я их ни о какой милости не просила, между прочим! – вскинулась Аннушка.
Но все-таки послушалась: завернула в пакет кусок вафельного торта, пару бананов (с таким трудом достала, а мама даже не попробовала, обидно!), колбаски в нарезке (на работе к майским праздникам выдали), по совету матери взяла еще крашеные яйца и семечки для птиц и, как только выпала ночная роса, потащилась со всей этой снедью в поля – оберег на шею надевать не стала, хотя мать настойчиво совала в руки какую-то деревяшку. Ей уже хотелось разделаться со всем этим как можно скорее…
* * *
В воздухе пахло дождем и влажной землей. Казалось, моргнешь – лопнут почки, зазеленеют деревья, пойдут в рост побеги… Природа уже пробудилась и готовилась выстрелить зеленью. Аннушка всегда любила весну, но сейчас особой радости не испытывала. Ей было немного не по себе: все казалось, будто бы за ней кто-то наблюдает из тьмы…
Выйдя в поле, она рассыпала угощение для птиц, выложила дары на бязевую скатерку и уселась прямо на землю, скрестив ноги по-турецки.
– Какой же ерундой я собираюсь заняться! – сказала она с нервным смешком и прикрыла глаза.
Деревенская ночь не была тихой. Повсюду что-то скрипело, пересвистывалось, ухало. В овражке звенел ручеек, где-то неподалеку квохтали куры, мычала корова в чужом хлеву…
Аннушка коснулась пальцами влажной распаханной земли и прошептала:
– Не знаю, кто меня слышит и слышит ли вообще, но я пришла сказать, что отказываюсь от всего, что положено мне по праву рождения. Не желаю быть ведьмой-хранительницей. Не моя это судьба. Отпустите, прошу. Дайте прожить свою собственную жизнь, не отнимайте удачу и маму тоже не наказывайте. Она ни в чем не виновата, пусть не болеет и не страдает из-за меня.
– А много ли ты знаешь о судьбе, ведьма? – раздался над ухом тихий насмешливый голос, и Аннушка, вздрогнув, открыла глаза.