Тесса вытерла руки о передник, послушно подошла.
– Не здесь, наверх пойдем.
Там уже поджидали свидетели обручения.
– А как же тут? – растерянно пробормотала Тесса.
Субботний вечер, трактир почти полон.
– Без тебя справятся, не безрукие, не безногие.
Недоумевая, что вдруг срочно понадобилось от нее отчиму, Тесса послушно прошла в закуток за стойкой, а оттуда по скрипучей лестнице поднялась наверх, в жилые комнаты хозяев. Сама она ютилась за занавеской на кухне.
Позади поскрипывали ступеньки – отчим поднимался следом.
Тесса лихорадочно перебирала в голове события минувшего дня. Вроде, она ни в чем не провинилась, никому не грубила, с утра исправно напекла свежего хлеба, зашила отчиму штаны. Даже покормила и почитала старой карге – так Тесса называла Лорну. Язык не поворачивался назвать ее бабушкой. Еще бы, ведь Тесса слова доброго от нее не слышала!
Внутри ворочалось дурное предчувствие. Ох, не зря отчим бросил зал! Обычно он орлиным взором следил за гостями: как бы чего не украли, не ушли, не заплатив.
– Сюда давай!
Матеуш легонько подтолкнул падчерицу к своей спальне, самой большой комнате наверху. В последний раз Тесса переступала ее порог семь лет назад, когда одевала мать для погребения.
Все та же широкая супружеская кровать, накрытая вышитым покрывалом. Образки с луной и солнцем подвешены на тонких цепочках по обеим сторонам изголовья. Хозяин – с мужской, Хозяйка – с женской. Небольшое трюмо, за которым прежде Карен наводила красоту в редкие свободные минуты. Вот и ее пудреница из перламутра – щедрый подарок на годовщину. Собственно, ничего больше у Карен и не было, разве только костяной гребень. Помаду она делала сама, смешивала пигменты с воском. Волосы – у нее были шикарные вишневые локоны – укладывала сахарной водой, а потом и вовсе стала собирать в строгий пучок.
Полка с книгами – щедрый подарок отчима падчерице. Помнится, он всей округе хвастался: мол, дал Тессе образование, позволил ходить в школу. А все стараниями матери, это она уговорила мужа. Сначала он бурчал, когда видел, как жена занимается с маленькой Тессой, тратит на нее редкие минуты отдыха. Мол, зачем ей буквы, стихи, вилку-ложку уметь держать, шить бы училась – все деньги в дом. Но потом смилостивился, отдал подросшую Тессу в школу. Занималась она здесь же, за потертым дубовым столом, за которым Матеуш сводил баланс, вел строгий учет доходов и расходов.