“Как долго я здесь?” Спрашиваю я, когда наконец беру себя в руки.
“Три дня. Тебе, должно быть, ужасно хотелось спать”.
“Меня накачали наркотиками”, – говорю я, вспоминая укол в руку. Я смотрю вниз на свои голые ноги. Они забинтованы.
“Я ничего не знаю об этом, Мэтти. Доктор сказал мне обернуть твою левую голень полиэтиленовой пленкой, потому что ему пришлось зашивать один из твоих порезов. Все остальные могут намокнуть и должны быть тщательно очищены.
“Мне не следовало быть здесь”, – пытаюсь я сказать ей, но она не реагирует на это.
Кэшел ничего не говорит, но помогает мне встать. Она ведет меня в ванную. “Мой брат все продумал. Это его комната, но он наполнил ее вещами, которые, как он думал, тебе понравятся; если тебе не нравятся, дай мне знать. У меня, вероятно, есть что-то еще, что тебе понравилось бы. ”
“Зачем ты это делаешь?”
“Что делаешь?”
“Это. Помогаю ему похитить меня”. Кем бы он, блядь, ни был.
“О, Мэтти. Ты еще не понимаешь, но поймешь. Он никогда бы не причинил тебе вреда. Что бы он ни говорил, он никогда бы не причинил тебе вреда, ” шепчет она. Она делает чрезмерное ударение на слове "ты", поэтому я так понимаю, это означает, что, хотя он не причинил бы вреда мне, он без колебаний причинил бы боль кому-то другому. Кэшел кажется милой девушкой, хотя и заблуждающейся. Она открывает дверь душа и включает его. Пар быстро заполняет комнату, пока я позволяю ей укутать мою ногу. Я быстро раздеваюсь, прежде чем войти в большой стеклянный душ. Кэшел хлопочет у стойки. Я вижу ее через дверь душа. Она достает свежую зубную щетку и расческу. Мой глупый разум задается вопросом, как часто он это делает. Делает ли он это так часто, что у него есть запасы основных предметов? И привлекать к этому свою, несомненно, младшую сестру? Это чертовски отвратительно. Теперь, когда я стою, все мое тело болит, но это, вероятно, от того, что я спал три гребаных дня. Что, черт возьми, он мне дал? Я стою под горячей водой и позволяю ей омывать меня.
“Где я?” Спрашиваю я, смачивая свою густую гриву темных кудрей.
“Бостон, ну, в частности, Дорчестер”.
“Где выросли Уолберги?” Я спрашиваю. Возможно, я одержима Донни.
“Да”, – говорит она, смеясь. “Я их не знаю или что-то в этом роде, на случай, если вам интересно”.
“Хорошо”, – говорю я, обнаруживая, что смеюсь вместе с ней.