– Ёб твою, профессор! Щи скисли! Клянусь всеми квазарами и пульсарами своей необузданной туманной спиралевидной душонки, клянусь всеми своими газовыми скоплениями и большими взрывами, это самая огромнющая сверхмассивная пятая точка в известном нам Великом Нигде! Это не просто сверхмассивная пяточка, а Пятая Точка с больших букв! По моим скороспелым расчётам, через какой-то миллиардик годиков именно она поглотит всё Великое Нигде и укокошит всех нас с нашим Бесконечным миром! Нам кранты, профессор! Рано или поздно всё пойдёт по звезде! – весело восклицал астроном. – Теперь мы точно знаем ответ на вопрос: в чём смысл жизни? Жизнь бессмысленна! Наука, искусство, развитие – всё тщетно! Но наше открытие обрекло нас на бессмертие, профессор! Йииииха! – Артур Автостопный вскочил с кресла, сжал кулак и вскинул руку к потолку. – Нас ждут богатство, слава и женщины! Или лучше так: богатство, женщины и слава! Или предпочитаете без славы, профессор? Впрочем, если это будут замужние женщины, лучше скромно прозябать в тени безвестности.
Его напарник по смене, 48-летний профессор Уилт Обшарпанный, лицо которого украшали три коротеньких, но впечатляющих своей воинственностью шрама, сидел за столом и меланхолично помешивал ложечкой чай в стакане с подстаканником. Профессорские губы скривила застывшая сардоническая усмешка. Уилта одолевали безрадостные мысли о семейном быте, полном монотонного гула трудностей, пронзительных визгов непонимания, усталого лязга разочарований и неожиданных драматических поворотов, требующих ясного ума, смелости и быстрой реакции.
Например, как-то в гости к профессорским детям пришёл (профессор сказал бы "припёрся") соседский мальчик (профессор сказал бы "гондон"), который с такой гордостью показал его детям, как находить порнушку в интернете, будто открыл новую вселенную. Старшему сыну профессора на тот момент стукнуло семь годков, а младшему – четыре.
Вечером, когда соседский мальчик с чувством выполненного долга отчалил восвояси (профессор бы и тут ввернул кое-какие словечки), старший крошка-сын к отцу пришёл и спросила кроха, что такое порнуха и почему у него отвердело? Выяснив у сына первопричину его занимательных вопросов, профессор подумал про соседского сына кое-какие словечки, но, устремив в стену задумчивый взор, полный желчного сарказма, вслух сдержанно и отстранённо произнёс лишь короткую фразу: “Вот гондон”. Уилт Обшарпанный был очень воспитанным профессором, тяготеющим к стоицизму.