Вдруг послышался чудовищный грохот, и девочка – позже я узнала, что ее зовут Жанетта, – вернулась, таща за собой что-то на веревке. Огромное розовое существо с хрюканьем сбило ее с ног. Чудовище ворвалось в комнату, стало рыскать в темноте, тычась повсюду огромным рылом, и в конце концов засунуло его в мою миску. Ошеломленная, я уставилась на него круглыми глазами. Жанетта, сидя на полу, заливалась смехом. Свинья обнюхала простыни, мои волосы, мои ноги. Теперь мы уже хохотали вдвоем. Я смеялась до слез, испытывая странную смесь печали и нервного веселья.
Этот смех удивил Кармен, вошедшую в комнату.
– Как ты себя чувствуешь?
Я промолчала. Что я могла ей сказать? Я больше ничего не хотела, ничего не чувствовала, не знала, зачем я здесь. А главное, я убила свою сестру.
– Вставай, – сказала она.
Я с опаской откинула одеяло. Подошел Гаспар – огромный, неуклюжий – и уставился на меня своими маленькими черными глазками. Это выглядело странно – казалось, животное подбадривало меня. Я поймала взгляд Жанетты и попыталась встать, но моя хромая нога, еще слабая, подвела меня. Пошатнувшись, я упала на пол. Девочка бросилась мне на помощь.
Кармен швырнула на кровать черное платье, платок и фартук.
– Заплети косы. Нас ждут в мастерской.
Когда я вышла из дома, у меня немного закружилась голова. Вдали виднелись горы.
По телу пробежала дрожь. Альма, где ты?
А Абуэла? Ей кто-нибудь сообщил? Нужно ли ей написать? Кто прочтет ей мое письмо? И как его послать?
– Давай скорее! Еще опоздаем из-за тебя! – сказала Кармен, и небольшая группа ласточек двинулась в путь.
В этом доме нас жило шестеро. Смерть Альмы не сблизила нас, просто их неприязнь сменилась безразличием. Я не могла их винить. Я не заслуживала сочувствия. Ни их, ни чьего-либо еще.
Девушки были в хорошем настроении, непринужденно болтали между собой, словно трагедии, разыгравшейся в горах месяц назад, никогда и не было. Все их разговоры крутились вокруг мастерской. Говорили о зарплате, которую скоро должны выдать, и конечно же, снова и снова – о приданом.
– Тебе восемнадцать, не забывай, – сказала Кармен.
Кто же в это поверит? В черном платье я выглядела совсем крошечной, но кивнула, не желая ей перечить. Мне хотелось, чтобы она обняла меня, погладила по голове, утешила. Но Кармен просто проверила, чистые ли у меня руки. Я заметила, что она поправилась. Ее грудь, на которую падали длинные косы, туго перетянутые черными лентами, казалась тяжелей, чем раньше.