– Стоп, стоп, стоп, – почти проворковал парень и перехватил руку женщины, – мадам, а теперь вы посягаете на мою собственность. Я заплатил за эту пиццу, вы не имеете права ее отнять.
– Тьфу на вас! – Бросила вконец разозлившаяся работница, махнула рукой на наш стол и затопала обратно.
Вокруг тут же раздались одобрительные возгласы, кто-то из однокурсников попытался дать Нику «Пять».
– Вау, ловко он, – прокомментировала Катя.
– М-да, – слабо откликнулась я, потому что, несмотря на мою неприязнь к новенькому, не могла с ней не согласиться.
С первого курса все знали, что наша столовая – территория сплошных запретов. Со своей едой – нельзя, сидеть совсем без еды, когда просто хочешь переждать окно между парами, нельзя, долго засиживаться – нельзя. Никто даже и не пытался спорить, а Яров всего какой-то парой фраз отмел все возможные претензии.
Весь оставшийся день я ожидала новых выходок от него, но парень вел себя на удивление мирно: не перебивал преподавателей на парах, подсел к Саше Семенову и говорил с ним довольно тихо, а на переменах его поведение даже было приближено к понятиям о приличии. В мою сторону он больше ни разу не посмотрел.
Когда он не лез из кожи вон, чтобы стать центром вселенной, меня снова захлестнули скучные мысли о домашних заданиях, теме диплома и поисках работы. Хорошо, так и должно быть. Спокойно и привычно. После пар мы с Катей зашли в кафе неподалеку от универа, выпили по бокалу вина в честь начала учебного года, последнего в нашей жизни, и стали обсуждать платья на выпускной. Глупо пока о них задумываться, но простая болтовня прекрасно поднимала настроение.
Домой я пришла в хорошем расположении духа (насколько это возможно в первый учебный день) и оставалась бы в нем до конца вечера, даже невзирая на домашнее задание, если бы не мама. Нет, ее я ни в чем не виню – за ужином она спрашивала, как дела и что нового в университете. В общем, проявляла заботу, как она делает всегда, но один вопрос заставил меня снова окунуться в не самые приятные мысли.
– Как там ваш новый мальчик?
Я вздохнула и ответила не сразу:
– Да нормально. Обычно.
Я привыкла доверять маме и делилась с ней почти всем: своими мыслями и переживаниями, но сегодня быть до конца откровенной не хотелось. Через стол на меня смотрели такие же, как у меня, карие глаза, в которых блеснула хитрая искорка интереса.