Ох лучше бы не спускался. Внизу бушевала буря. Пронзительный ветер свистел так что уши заложило, а видимость снизилась практически до нуля. И нестерпимый холод, такой что ели сгибаются пальцы, а я на морозе всего минут десять. И это при учете моей терморегуляции!
Вернуться назад? Как вариант, если дед сжалится, то пустит внутрь погреться, может тряпья какого даст. Но тогда потрачу драгоценное время, которого и так осталось с гулькин нос. Нужно согреться, как можно скорее.
Я развил максимально доступную для меня скорость и полетел вниз в описках какой-нибудь твари, желающей поделиться мехом. Белая пустыня, редкие деревья, засыпанные снегом по самую макушку, острые камни, торчащие повсюду и ветер, ужасный ветер.
В течение часа я облетел около сотни километров, но не нашел ни единой твари. Руки и ноги перестали меня слушаться, каждый вдох давался с трудом, замерз так что тело казалось каким-то чужеродным. Окоченело не только тело, но и душа и мысли. Ха-ха боялся, что сдохну через два года? А судьба вон как завернула. Сдохну через два часа после спасения. Обессилив, я потерял концентрацию и с десятиметровой высоты спикировал в снег.
Удар был ощутимым, но не таким болезненным как укус снега, окутавшего всё тело. Холодно, хочется жрать, хочется быть как можно дальше отсюда. А в Москве меня ведь могли посадить в тюрьму, сейчас бы кушал невкусные макароны, ждал прогулки во дворе и нового письма от мамы. В итоге вынужден умирать под белым покрывалом. Глаза сами собой закрылись, свист бури начал стихать.
Очнулся от острой боли. Двухметровая тварь, покрытая белым мехом, жевала мою недавно отросшую ногу. Подцепил её телекинезом за челюсти и потянул в разные стороны. Зверюга заревела, пасть медленно начала расходиться, обнажая окровавленное нёбо. Через минуту хрустнуло и челюсть раскрылась на сто восемьдесят градусов. Вместе с челюстью сломался и позвоночник агрессора.
Сконцентрировался на брюхе зверя, податливая мягкая плоть разорвалась, выпустив кишки наружу. Снег приобрел красный оттенок, а я не обращая на это никакого внимания, выдернул кишки и занял их место в теле твари.
Воняло ужасно, но было чертовски тепло, еще недавно живая плоть обжигала кожу давая шанс на спасение. Я словно залез в холодильник и закрылся в нём, только в этом холодильнике было тепло. Более того! В моём спасительном холодильнике были даже продукты. Оторвал сердце и с жадностью впился в сырую плоть. Волокна застревали в зубах, а кровь стекала по замерзшему подбородку. Твою мать! Ничего вкуснее я никогда не ел!