Лизонька вздохнула с облегчением. «Отсрочка! Ну и прекрасно! Пусть хотя бы отсрочка!» Такой милости от родительницы она и не ожидала.
Любовь к ней пришла совсем скоро. Но не та, нежная, великодушная, жертвенная, которая только и жила до сих пор в ее неискушенном сердце. Она нагрянула бурей, вскипела в ней страстью, обожгла пламенем, запечатлев свой горячий след в ее сердце.
… – Вы, кажется вдова покойного графа Лукина? – спросил ее Сен Жермен, меняя фигуру в танце, и, при этом, наклонившись к ней так близко, что почти коснулся щекой ее плеча.
– Да! – покорно ответила трепещущая при одном только звуке его голоса, Лизонька.
– А ведь я знавал его. – Сообщил граф. – Нам с ним доводилось встречаться в Париже, в Брюсселе и даже в Лондоне.
– Знавали?
– Да. Ваш муж был достойнейшим человеком, Елизавета Арсеньевна.
– О! Вы и имя мое знаете? – невольно вырвалось у Лизоньки, которую графу никто не представлял.
Граф на это кивнул ей, и, ничего не объясняя, улыбнулся.
Он приглашал ее на танец уже в третий раз, и Лизонька, в волнении меняя фигуры, и при этом, будучи поглощенной только загадочной графской персоной, даже не замечала, какими завистливыми глазами поглядывают на нее дамы.
… В эту оставшуюся после бала ночь, Лизонька совсем не спала. Ее мысли были противоречивы, а чувства путаны и нестойки. Что испытывала она к графу, когда трепетала от прикосновения его руки? Когда брала его под локоть, а он, при этом, поворачивался к ней и склонял голову так низко, что она ощущала его дыхание на своем виске, и у нее невольно пробегали по всему телу мурашки?
… По прошествии трех дней после бала граф нанес ей визит. Дворецкий, доложивший имя визитера, заметил, как щеки молодой графини при этом, вспыхнули румянцем, и она в недоумении уставилась на него. – Уж не ошибся ли?
– Что доложить, Ваше сиятельство? Примите?
– Приму! – ответила она, и лишь только дворецкий повернулся к ней спиной, чтобы уйти, взглянула на себя в зеркало, висящее в массивной позолоченной рамке на стене.
– Господи! – воскликнула она, после того, как мимоходом дала положительную оценку своей внешности.
– Зачем он… – Однако додумать эту мысль ей было не суждено.
Двери в гостиную распахнулись и на пороге появился Сен-Жермен в своих черных одеждах. Он отвесил ей поклон, и Лизонька, ответно приседая, ощутила, как у нее дрожат колени.