В том-то и дело, для обывателя, не вдающегося в подробности организации души самоубийц, всегда кажется, что фатального поступка можно было избежать и спасти беднягу; как и всегда можно найти виновного – повлиявшего, так сказать подтолкнувшего к гибели сумасброда. Второй тезис кажется ближе к истине, но возвращает опять же к началу, то есть чего хочет сам-то человек?
1
Героя нашего зовут Михаил. Героем его можно называть хотя бы и потому, что он всё-таки решился на давно манящий его «подвиг». Но что за подвиг, если о нём никто не узнает! (Кроме родителей разумеется.) Поэтому, прежде чем наглотаться таблеток, он настроил камеру на своём ноутбуке, чтобы она запечатлела весь позорный финал его жизни: то есть как он будет мучится, загибаясь от боли в животе на своём диване. Ну а видео разумеется прямиком в сеть. О, не для подписчиков, не для зевак, и даже не для славы, а для своей любимой, дабы служить ей укором до конца дней её. Хотя и сам бы мог понять, что ей глубоко наплевать на его смерть, и что ей это напротив очень даже польстит, ибо не ради всякой совершают подвиги, то есть преступления. Морды конечно часто бьют, а убивают за женщин куда реже, а особенно самих себя. Но герою нашему не до подобных праздных рассуждений, да и вообще, если задумываешь подвиг – не только со знаком минус, но и настоящий, – то рассуждения только мешают. К тому же это была его мечта и он не хотел ломать ей крылья. Он упивался мыслями о том, как будут его жалеть после смерти, как будут сокрушаться о том какую невосполнимую потерю понесли все знакомые с ним люди. «Да, – думал он, – я вас всех люблю, но мне нет места, мне здесь тесно», – и всё в таком роде. И всё это конечно было ложью, а истинные мысли он никогда не проговаривал, и даже не проговаривал мыслей об этих мыслях. Хотя и мысль-то эта состоит из всего одного слова: самолюбие, самовлюблённость. Но любовь творит чудеса и толкает на подвиги. Поэтому он как и все самоубийцы, – за исключением камикадзе, или как у нас они называются: подвижники, – он нашёл благородный предлог, то есть разбитое драгоценное сердце своё, и в качестве доказательства решает убить себя; в этом есть даже некоторый символизм, что-то вроде как в церкви преломляют хлеб и пьют кагор и прочее; так как душе от неразделённой любви наносится смертельная рана (и это правда), но душа всё-таки невидимая и получается, что смерти-то никто и не заметил, включая и убийцу, то есть девушку, в нашем случае. И чтобы хоть как-то отомстить, отвергнутый любовник мстит самому себе, – он не может и не в силах мстить обожаемому предмету, как может задаться вопросом не любивший никогда читатель, дескать если ты любишь самого себя, то обидь тех, кто тебя не любит. Нет, хотя он и понёс оскорбление, но обвинил во всём самого себя, – это куда выше любой мести…