– Жаль, что при этих условиях освещения мы не можем наблюдать всех тончайших оттенков, – сказал Сергей, – а их десятки, может, и сотни. Но свет прожекторов, даже у нашего аппарата, еще далек от совершенства, мы не можем регулировать световую температуру их лучей. А закаленное стекло наших иллюминаторов также не идеально передает внешние цвета. Зато оно имеет большой запас прочности и выдерживает такое давление, при котором обычное стекло превращается в порошок.
Прочность закаленного стекла мы вскоре оценили по достоинству. Осьминог на некоторое время исчез из поля зрения, а затем вдруг послышались сильные удары по корпусу аппарата. Прежде чем мы опомнились и поняли, в чем дело, в иллюминаторе показалось щупальце осьминога, размахивающее большим камнем. С методичностью и быстротой ручного пулемета камень забарабанил в окошко.
Сергей потянул ручку джойстика на себя, бросая аппарат круто вверх, потом вправо, влево. Потом опять вниз и снова вверх. У меня, не привыкшего к таким качелям, неприятно засосало под ложечкой. Но осьминог не отставал. Он, видно, плотно, как рыба-прилипала к акуле, присосался к аппарату и совершал все виражи вместе с ним, при этом не прерывая своего занятия.
– Он, кажется, хочет познакомиться с нами поближе, – пошутил я, когда понял, что сокрушить «Дельфин» осьминог не в состоянии.
– Выключите свет в салоне! – приказным тоном произнес Растригин. Как человек военный он понял, что настала такая минута, когда следует переходить к решительным действиям.
Но на Сергея это не произвело ни малейшего впечатления, он даже решил пошутить:
– Берете власть в свои руки? Вам мало командовать подлодкой?
Однако спорить не стал и выключил внутреннее освещение. Аппарат погрузился в темноту, но это ничего не дало. Осьминог продолжал барабанить с короткими интервалами, которые он использовал, чтобы заглядывать в иллюминаторы и разглядывать в темноте людей.
– Сергей, а может быть, он видит нас и в темноте? – спросил я, но ответа не получил.
Осьминог убедился в невозможности пробить стекло и перестал барабанить. Он еще раз внимательно осмотрел кабину, принял свою обычную серую окраску, в последний раз заглянул в темный иллюминатор и исчез из виду.
Я с облегчением вздохнул: все-таки хорошо, что более близкое знакомство у нас не состоялось.