Однако проведенные и второе, и третье погружение аппарата не принесли никаких новых данных. Каждый раз при погружении ихтиологи встречали осьминогов и подтвердили: осьминог, увиденный мной и Сергеем, не принадлежит ни к одному известному виду.
Пока ихтиологи ныряли, мы с Сергеем развили кипучую деятельность: старались побеседовать со всеми участниками экспедиции как с нашей, так и с американской стороны. Мы не обходили вниманием ни одно, даже самое фантастическое предположение сотрудников о тайне здешних вод.
Когда я беседовал с капитаном судна, Роберт обратил мое внимание на то, что мясо мертвой рыбы, которая в изобилии плавала на поверхности бухты, имеет странный запах.
– Не мертвой рыбы, не тухлой, а какой-то неживой, – сказал мне Роберт и в доказательство подошел к борту и выловил несколько мертвых рыб. Он выбрал пару самых свежих, которые еще не начали разлагаться, и предложил мне понюхать.
– Извините меня, Роберт, но я, к сожалению, больше знаком с пресноводными и северными рыбами, а как должны пахнуть тропические, честно говоря, не имею понятия. Можно я их возьму и передам Михайличенко для подробного исследования?
Капитан громко расхохотался, при этом его могучий бас донесся до людей на берегу, и они с беспокойством стали оглядываться по сторонам: не напали ли на экспедицию сомалийские пираты?
– Алекс, ты можешь смело отдать эту рыбу хоть в лабораторию, хоть китайцам для того, чтобы они ее потушили и потом приготовили из нее свое национальное блюдо! Алекс, ты только скажи, – продолжал буйствовать капитан, – и мои ребята притащат тебе еще пару ведер этой пакости.
Сергей никому не доверил эту процедуру и лично проверил мясо рыб сначала в бортовой лаборатории на суде, а потом и в лаборатории экспедиции. Он провел почти полсотни тестов: в конце концов и ему запах начал казаться странным. Сергей уже хотел забросить это бессмысленное занятие, когда очередной тест показал: нигде в клетках мяса мертвых рыб не сохранилось никаких аминокислот с многовалентными фосфорными связями.
Сергей многократно проверял и перепроверял не только результаты анализа, но и правильность примененной им методики. Он с яростью набрасывался на результаты, как будто от них зависел не только удачный исход экспедиции, но и жизнь самих членов команды, и был так возбужден, что почти не чувствовал усталости. Он подтвердил и повторил мой результат, и я теперь уже увереннее спорил с товарищами, и даже с ихтиологами, забыв о всякой осторожности и о том, что могу попасть впросак, если моя идея с отсутствием фосфора в мясе мертвых рыб будет опровергнута. Ихтиологи вроде бы мужики приличные, но я хорошо знал, как бывают обидчивы профессионалы, когда дилетант влезает в область их компетенций. А тем более, если дилетант – фактически руководитель российской части всей экспедиции. И когда мы с Сергеем опускались вторично в аппарате на дно бухты, в моей голове постоянно кружился хоровод новых гипотез, насколько ярких, настолько же безумных.