Вернуться к матери я так и не решилась, и поэтому дорога у меня была одна – в неизвестность. Я шла к остановке с четким решением, что я больше никогда не ступлю на порог того дома. Сев в первый прибывший автобус, игнорируя косые взгляды пассажиров и водителя, я поехала в центр города. Не знаю, почему я выбрала именно это направление, ведь у меня не было никаких знакомых, у которых я могла бы переночевать. Но что-то внутри меня подсказывало, что это единственный вариант выбраться из этого дерьма.
Надеюсь, Райд никогда не сможет меня найти. Эти отношения действительно стали хорошей мясорубкой для моего психического состояния. Хоть я и рассказала обо всем лишь в общих чертах, но поверьте, ужасающих воспоминаний у меня предостаточно. Уже прошло столько лет, а я все так же ставлю блок руками и закрываю глаза, когда кто-то делает резкое движение, стоя рядом со мной. Райд, тот самый Райд, любитель толпы девчонок, что изо дня в день пускали на него слюни и вешали в комнаты его фотографию, оказался просто психически неуравновешенным мудаком, который получал наслаждение от моих страданий. Его безумная улыбка, с которой он таскал меня по всей квартире, а после обнимал со словами о любви, до сих пор иногда сниться мне в кошмарах. Хорошо, что сны мне снятся довольно редко…
Дождь совсем разбушевался, когда я заметила, что какая-то девчонка лежит на обочине трассы. Выбежав зачем-то из автобуса, я увидела перед собой девушку, примерное мою ровесницу, с такими же разбитыми коленями, как и у меня. Она била кулаком об землю, проклиная эту непогоду, из-за которой ее велосипед занесло в кювет. В попытках достать ее велосипед я вся промокла и угваздалась в грязи. В благодарность за мою помощь она позвала меня к себе, отпоив горячим чаем и позволив остаться до утра. Так мы и подружились. Ее звали Милли, и по неволе судьбы, мы были во многом похожи. У обеих несчастные судьбы, в которых мы не были виноваты, и взаимная любовь к яблочной газировке. После того дня я так и осталась у нее жить на несколько месяцев. Я помогала ей по дому и закрывала часть квартплаты. А позже, под крылом ее поддержки и попытках прогнать от себя мысли о Райде, я утонула в учебниках и смогла поступить в университет, съехав в одиночную комнату в общежитии.
19 лет. За мной начал ухаживать один из преподавателей. Милли не одобряла этого союза, но и перечить мне не стала. Мы с ней старались не быть друг для друга людьми, которые пытаются учить другого, как жить.