Сам он после колледжа нашел работу на другом конце города и снял жилье там же, неподалеку. Мог ездить и домой, но хотелось самостоятельности, и сейчас он впервые подумал о том, что это было дурацкое решение. Жил бы дома, работу бы другую нашел, ничего бы и не случилось.
Район, где он провел детство, выглядел небогатым, многие дома облупились, на газонах местами темнели проплешины, сейчас это почему-то особенно бросалось в глаза. Но все-равно здесь был дом. И мама.
– Вон там, красная крыша, видишь? – Морис указал вдаль и ускорил шаг. «Мама меня узнает! Не может не узнать, это же мама! – билось в голове. С этими мыслями он преодолел последний участок пути, взбежал на крыльцо и постучал в дверь. – Узнает!» – утешил он себя, но сердце все-равно пустилось вскачь.
Открывать почему-то никто не спешил. Морис уже хотел достать ключ, сунул руку в карман, но передумал, вспомнив, чем кончилось предыдущее открывание двери. «Может, мамы нет дома?» – подумал он. Позади послышались шаги, и на крыльцо поднялся Йоран.
– Тебя не услышат, – сказал он. И постучал сам.
Спустя несколько минут щелкнул замок, и дверь открылась.
– Мама, привет, мы тут… – начал было Морис. И умолк – мама даже головы не повернула в его сторону – смотрела исключительно на Йорана.
– Добрый день, – произнес тот, – подскажите, здесь живет Морис?
– Морис? – переспросила мама. – Нет, вы ошиблись. Здесь нет никакого Мориса.
– Мама! Ну как же нет-то? А я?!
Вопля родного сына она по-прежнему не услышала.
– Вот видишь, о чем я и говорил, – произнес Йоран, повернув голову.
– С кем вы разговариваете? – мама посмотрела туда же, но взгляд прошел насквозь, оглядел пространство и снова остановился на Йоране.
– Мама, это же я! Я здесь! – Морис протянул руку, дотронулся до ее плеча, и она, вздрогнув, отпрянула.
– Простите за беспокойство. Всего хорошего, – Йоран развернулся и двинулся прочь.
Мама посмотрела ему вслед, нахмурилась и уже хотела закрыть дверь, когда Морис внезапно бросился вперед, оттолкнул ее и ворвался в дом. Взбежал на второй этаж по такой родной и знакомой лестнице, ворвался в свою комнату… и остановился.
Кровать стояла на прежнем месте, все также сверкал зеркальной дверцей шкаф и коврик на полу остался прежним, но все это сделалось чужим, безликим – ни одной лишней детали, даже наклейки с боковой стороны стола, где они копились годами, исчезли. Морис заглянул в шкаф – там оказалось пусто.