Сирко, подобно многим молодым, с добродушной улыбкой человека, выполнившего добрую работу, стоял, подперев косу своими могучими руками, и смотрел, как исчезал за горизонтом хранитель жизни. В душе горело счастье без мыслей и любовь к миру, который так щедро одарял человека богатствами – от этого невообразимого чувства перехватывало дыхание.
Шло время, а хлопец всё стоял, созерцая эту картину, пока последний краешек светила не ушёл озарять своей благодатью других. Тогда он неожиданно вспомнил, что отец просил его поспеть пораньше, чтобы потолковать о завтрем. Юноша быстро очнулся и лихим бегом пустился к хутору. Ветер, свистя в ушах и играя волосами, вещал, поминутно перескакивая с события на событие в своём ежедневном повествовании. Мощная фигура атлета уже через несколько минут показалась из окошка хаты, вдыхая вечерний воздух и последние слова смеркающегося дня. Он как раз успел к началу ужина.
После ужина разошлись все, кроме отца, который курил люльку1, матери, которая прибирала последние тарелки со стола, и Сирко, стоявшего возле и намеревавшегося извиниться перед отцом, прежде чем поговорить о том, что хотел донести до него Василь этим вечером.
– Отец, прости меня, слишком красно было в поле – засмотрелся, – виновато вымолвил хлопец.
– Это ничего – молодость, помню себя в эти годы. Пройди, присядь рядом, нам есть, о чём поговорить, – ответствовал отец. – Ты знаешь, Сирко, я давно хочу потолковать с тобой. Ты уже достаточно взрослый, чтобы говорить о женитьбе. Я понимаю, что ты старательно избегаешь этого вопроса, трудясь на благо семейства и живя миром вокруг. Но тебе пора жениться, посмотри на своих братьев – в твоём возрасте они уже давно нашли себе невест, и тебе пора присмотреть наречену.
Сирко, внимательно слушавший отца, беспокоился, ожидая дальнейшего, но его волнение выдавал лишь румянец на щеках, который легко можно было списать на многое другое.
– Ты думал что об этом, или так и будешь в девках ходить до конца жизни? – подытожил Василь.
– Отец, я думал, но нигде дотоле не случалось мне найти тую особую дивчину, которую мог бы я назвать своею невестой. Много красивых и умных, да не те.
Василь молчал, вдыхая дым из трубки и медленно выпуская его. В очаге мирно пылали угли, лица становились всё темнее, пора было отправляться ко сну, но хозяин медлил, явно над чем-то крепко задумавшись.