Хальвдан унял недавнюю ворчливость и, нацепив на лицо обычную улыбку, постарался сгладить недовольство Драгомира:
– Всякое бывает, кнез. Поход, напряжение, холод. Все устали.
Тот осклабился, наклонился к нему, прищурив глаза:
– Устали? За первый день похода? Что же будет дальше, позволь узнать? Чихнуть без драки не смогут? – и обратился к воинам, участвовавшим в потасовке: – Кто начал стычку, шаг вперёд.
Мужики запереглядывались, видно, не зная, как лучше поступить: сознаться самим или укрывать друг друга. Горячка с них уже сошла, и теперь на лицах явственно отражалось осознание того, что им придётся плохо. Если уж сам князь сюда пришёл. Драгомир заложил руки за спину, продолжая попеременно смотреть на каждого. Однако его терпение было обманчивым. Млада чувствовала, как он словно раскаляется изнутри в желании наказать всех и каждого, не разбираясь, кто виноват. Наказать как можно более жестоко. В который раз ей захотелось подойти к нему, унять лишнюю озлобленность, чтобы уберечь вспыливших парней.
Но на виду у всех… Это слишком.
Наконец напряжённое молчание треснуло, и вперёд вышел Медведь.
– Я начал. Мне показалось, что вереги сказали что-то о… – он бегло глянул на Младу. – О моём роде. Что-то про зверей. Я плохо знаю верегский.
Вслед за ним, вздохнув, шагнул один из северян. Его соратник с тоже изрядно помятым лицом что-то тихо сказал, но тот лишь огрызнулся.
– Я твоего рода не трогал, Бьёрн, – только и проговорил он, с трудом шевеля разбитыми губами.
Млада тут же догадалась обо всём. И ей захотелось наградить Медведя за опрометчивость увесистым подзатыльником. Зря он вступился за неё, зря ни за что полез в драку. Наверняка, вереги посмеялись бы между собой, обсудив ночь, которую кметь провёл с ней, потешились бы догадками и выдумками, да и позабыли об этом наутро. Ведь скучно судачить о тех, кому сплетни безразличны.
Но он не стерпел.
Князь разочарованно хмыкнул, глядя на Медведя. Ведь совсем недавно он своими руками вручал ему меч за победу в ристаниях. А сейчас кметь замарал честь воина мелочной стычкой. Ещё немного поразмыслив, Драгомир развернулся уходить. И уже на ходу бросил:
– У Медведя забрать оружие. Он его недостоин. И три десятка ударов кнутом обоим.
Среди воинов прокатился ропот неодобрения. Ещё бы! Никогда ещё Драгомир не приказывал стегать кнутом собственных воинов. Да ещё и три десятка ударов!