В комнате я удивленно огляделась:
– Как у тебя здорово!
– В прошлом году капитальный ремонт делала, так заодно и мебель поменяла. Пойдем завтракать.
На плите уже кипел чайник.
Она повела меня на кухню по квартире, в которой я прожила полжизни и которую сейчас не могла узнать. Я с готовностью ахала во всех положенных местах, ни минуты не покривив душой.
– А где все?
– Славка у себя, Михаил у Димки – с машиной что-то. Ты же не знаешь: мы им по квартире купили, каждому по двухкомнатной, и по машине, тоже каждому. Да ты ешь.
Честно говоря, после октябрьского разговора я представляла себе их жизнь несколько иначе, и, сидя за столом, заставленным всякой всячиной, даже растерялась.
– Тебе кофе или чай?
– Лучше кофе, я в самолете совсем не спала, боюсь, к похоронам развезет.
– Тогда лучше чай, ты приляг в материной комнате, похороны только в два. А наговориться мы успеем, ты ведь на девять дней останешься, да?
Я кивнула. Сестра была старше меня на восемь лет и всегда верховодила.
– Похороны из больницы?
– Не сюда же было везти. А ты откуда хоронила?
– Я урну с собой привезла, думала, устроить всех в одной ограде будет правильно.
– Пожалуй, да. Только не сейчас, позднее, когда памятник ставить будем. Там еще куча бумаг потребуется.
– Я все подготовила.
– Молодец, какая предусмотрительная, на тебя и не подумаешь. Ой, да ты уже хороша. Пойдем.
Я покорно поплелась за нею и отключилась, едва коснувшись подушки. Потом были похороны – никого из знакомых, только мы впятером да похоронная команда. Вернувшись с кладбища, сели за стол; после первой рюмки меня повело, я пыталась есть, но в конце концов вышла на кухню и заплакала. Вскоре туда же зашел покурить Славик, мой старший племянник.
– Что это ты, теть Рит? Жалко, конечно, но что поделаешь.
– Как же так, Славик, как же так? – повторяла я в отчаянии. – Ни Фроловых, ни Елисеевых, ни Дорогиных? Они что, одичали? Ведь столько лет вместе, на одном заводе – и никого… Тебе пока не понять…
Он щелкнул зажигалкой, затянулся:
– А-а, так это мать никому не сказала. А то набежит всяких на дармовщину: теперь народ не промах.
От неожиданности у меня даже слезы кончились; Славка стоял передо мной спокойный и уверенный, и я растерянно пробормотала:
– Ну, если так, тогда что же… Тогда ладно…
Он снисходительно похлопал меня по плечу: