– Сразу скажи, чего ты хочешь? – спросил я.
– Родя, я хочу всего десять тысяч рублей.
– Хорошо, – ответил я и спешно полез в карман за портмоне.
– Но это для начала, – радуясь своей победе, сказал Максим. – Каждый месяц, Родя, ты будешь присылать мне из своей Москвы по тридцать тысяч рублей. Договорились?
Я промолчал. Я все понял, что просто так он от меня не отстанет.
– Ох, Родя – Родя, – сказал Максим, вставая из–за стола. – А ведь ты всегда был трусом. Ты, Родя – серая, тупая, трусливая крыса. Крыса! Пи-пи-пи! И никакая Москва из тебя не сделает мужика.
И он ударил меня снова. Сильно. Больно. Сука!
– Родя – Родя, – издевался играючи Максим. – Теперь твоя шкура в моих руках и ты будешь мне подчиняться как собачка! Ха-ха-ха! Родя, к ноге! Родя, принеси палку! Родя, жри дерьмо!
Передо мной промелькнула вся моя будущая жизнь – я, трясущийся от страха из-за того, что откроется правда, выкладываю все деньги Максиму, а он умудряется переехать ко мне в Москву и продолжает надо мной издеваться, издеваться, издеваться…
Новый удар по лицу вернул меня в реальность.
Моя рука схватила со стола нож, и я ударил им Максима в горло.
Он захрипел. Его раскрывшиеся от удивления глаза смотрели на меня с непониманием происходящего. Наверно он не ожидал от труса такого поступка. Я, в шоке от того, что совершил, встал из-за стола и отошел подальше от своего старого друга. Кровь из-под лезвия ножа, вошедшего почти по рукоятку в горло, текла не большой струйкой. Максим, наверно пытаясь спастись, вытащил нож руками, и из открывшейся раны кровь забрызгала фонтаном и попала на меня. Спустя мгновение он упал, а кровь продолжала хлестать, заливая пол.
Я не паниковал, страх и алкоголь сковали меня и сделали заторможенным. Я вспомнил, что почти ничего в квартире не трогал, отпечатков не должно было остаться. Я собрал в пакет бутылки, рюмки, нож и пошел в прихожую.
Остановился.
Подумал, что нельзя оставлять место преступления таким, будто тут произошла бытовая ссора иначе на меня сразу выйдет полиция. В голове всплыли кадры какого-то старого ужастика с ритуальными убийствами, и я не знаю почему, решил его воссоздать. В тот момент с логикой у меня было не все в порядке. Я нашел салфетку на кухне, обмакнул ее в крови Максима и нарисовал на стене и холодильнике перевернутые звезды – пиктограммы. Потом начертил буквы и слова на неожиданно придуманном мной языке похожем на латинский. А завершил я все это надписью – «Так будет с каждым грешником». Тогда мне это показалось уместным, я заметал следы как мог.