– Мммм, Энн, – на английский манер произнес он, и в глухой ночи это прозвучало так фамильярно, что почти интимно.
Анна посмотрела на него с неодобрением, но с любопытством. Он выглядел так, как выглядят все англичане в ее представление, хотя она их знала не много. Высокий, с крупной прямой костью, с удлиненным лицом и тяжелым подбородком. Она не могла бы назвать его красивым, но он был мужественен и полон той красоты и силы, которая свойственна большому и крупному животному. Но самым примечательным были глаза, нет, не голубые, а темное-синие глаза, хотя, может это лишь кажется в свете нежного полумесяца. Во всем его внешнем виде была и собранность и некоторая развязность. Он был сдержан, но раскован, словом он был прекрасен в странном хаосе порядка. Ясно было одно, шутить с ним не стоило, и она мысленно решила как можно скорее скрыться, при том не обидев и оскорбив его, ибо, даже не зная его намерений, не трудно было о них догадаться этой темной ночью.
– Ничего страшного, моя вина, пожалуй, это я слишком пуглива, но прошу простить меня, час поздний, – осторожно произнесла она, пытаясь окончить разговор и как можно быстрее уйти.
– Не желаете ли пройтись? – как ни в чем не бывало, спросил ее он, сделав вид, что не слушал ее вовсе, и естественно, как если бы вместо отказа, услышал предложение побыть наедине с ней, предложил руку, чтобы она могла о нее опереться.
Анна была сбита с толку такой наглостью, она уже хотела резко оборвать его, но вспомнив, в сотый раз, кто она и где, и что этот отказ ей может дорого обойтись, застыла на месте и почти с мольбой произнесла:
– Кругом темно, не стоит, право…
– Не бойтесь, я джентльмен, – и вновь протянул ей руку, тем самым давая понять, что не принимает отказа. Затем шутливо и мягко добавил: – по большей части и лишь тогда, когда мне джентльменство навредить не может. – Он обескураживающе улыбнулся, и стал выглядеть добряком, впрочем, все с тем же цепким и холодным взглядом.
Неожиданно для себя, она оперлась о ее руку, и словно в одночасье, уверовав, ведомая пастырем, шагнула с ним во тьму.
Оказалось, месяц и звезды освещали не хуже самого яркого фонаря, и подъездная дорожка на виллу была как на ладони. И нет больше тьмы, и, кажется все так спокойно, но сердце, сердце ее билось так часто и так гулко, и от страха, и от трепета, оттого что это первое приключение, случившееся с ней за многие, многие годы житейских проблем и тягот. Она шла рука об руку с мужчиной, наедине, в ночи. В сознании всплыла схожая картина прошлого, но, не желая бередить сегодня раны, устав от бесплодных терзаний вины за эти годы, она словно стерла их из памяти, хотя бы на минуту. И есть лишь он и есть она, и сладко-горький вкус мимозы в жаркой летней ночи, и где-то там в ногах тревожно вздрагивает и трепещет безбрежный и бескрайний океан.