– Выходит она из благородной и состоятельный семьи? – спросил Дэвид.
– Пф-ф-ф. Совсем нет, все благодаря мужу. Вот так подумаешь, вроде глупа и наивна, а потом посмотришь и по другому взглянешь, может не так глупа, и уж точно не наивна, – смеясь добавил Гаэль.
– Что ты имеешь ввиду? – переспросил Дэвид.
– Все богатство прошлого досталось ей от мужа, который помер в день венчания. Вообще странная история. Но жена верит в сентиментальную сказку о вечной любви, а переубеждать женщину, как ты сам знаешь дело бесполезное. Это кстати тоже одна из причин, почему Мари ее держит, из-за этой слезливой истории.
– Так в чем суть истории? – уже нетерпеливо переспросил Дэвид и тут же спохватился, что может своим тоном выдать интерес к Энн.
– Я ничего и сам толком не понял, если честно, вроде бы она работала в одном семействе, а там ее пытался соблазнить хозяин, но неудачно, зато удачно соблазнил друг хозяина, – цинично засмеялся Гаэль. – И закончилась бы эта история ничем, уверен, что он бы ее оставил в скорости, как только бы она ему наскучила, и женился бы, к примеру, на богатой и благородной даме, как часто и бывает в жизни, только вот на ее счастье, местные разбойники ранили его, и он, умирая, на смертном одре, венчался с ней, только для того, чтоб оставить ей свое наследство. Как же сильно верно она его околдовала. Вот такая история, как раз для женского бульварного романа, – скептически заметил Жикель.
Дэвид считал Гаэля редким сплетников, так что не был удивлен такому детальному рассказу, надо было лишь правильно подвести его к этому, и он не сомневался, тот расскажет все и даже больше, без усилий. Но вот продолжать расспросы было уже опасно, тем более он узнал все, что ему необходимо было знать. Более того он узнал даже то, что знать и не хотел, а потому сделав вид, будто потерял интерес к этой теме, заговорил о планах на день.
– Хочу избавиться от Сессиль, – неожиданно произнес он.
Гаэль удивленно посмотрел на него, затем засмеялся и спросил: – Так скоро? Мари будет расстроена. Боюсь, нам после этого тяжело будет остаться друзьями, – пошутил Жикель, – но обещай не сообщать ей об этом до отъезда, и умоляю, не сообщай ей об этом в нашем доме, не хочу становиться свидетелем драмы и эти женские слезы, терпеть не могу их.
Дэвид про себя подумал, что это по больше мере странно, и как они могли перестать быть друзьями, когда они никогда друзьями не были, а совместное времяпрепровождение и попойки, не повод для душевной близости, но вслух сказал: