Юдит еще издали увидела около своей двери толпу мальчишек, которые таращились на припаркованную на улице DKW[4] с фанерным кузовом. Мальчишки ей не мешали, они не стали бы расспрашивать ее о муже, но рядом стояла очень разговорчивая соседка, пройти мимо которой было сложно и в конечном счете не получилось. Женщина схватила Юдит за руку и запричитала: “Неужели скоро все машины будут из фанеры? А что же дальше?” Юдит вежливо кивнула, но та не отпускала ее и продолжила говорить что-то про смену рельсов под немецкие поезда и про газогенераторные автомобили. “Только представьте, трамвай на дровах! – трещала она. – И чего только не придумают эти немцы!” Слова соседки сыпались на Юдит до самого двора, а там прозвучал и растревоженный ветром вопрос о возвращении мужа; Юдит вырвалась из цепкой хватки и заспешила вверх по ступенькам. Уже в коридоре было слышно, как разрывается телефон. Он продолжал звонить, когда Юдит прошла в кухню, но она не ответила, как не отвечала все предыдущие дни, не осмеливалась. Она не открывала дверь, даже если в нее стучались, не решалась, и лишь по вечерам смотрела из своей темной квартиры на блуждающие огни немецких фонариков, пугалась странных теней, заворачивающих во двор машин с притушенными огнями, прислушивалась к шагам и выкрикам на немецком языке. Победа Германии не вызывала сомнений – в газетах говорилось, что даже тело Ленина уже эвакуировали из Москвы. Юдит разложила газеты на столе, заварила ячменный кофе и прикурила одну из последних папирос, чтобы подготовить себя к новостям, но там не было никаких сведений о возвращающихся домой. Вместо этого читателей просили присылать в редакцию шутки периода оккупации, а также публиковали ряд новых цен на продукты питания. Эмменталь – 1,45–1,60 рейхсмарки, эдам – 1,20–1,40 рейхсмарки, тильзитер – 0,80–1,50 рейхсмарки. Йогурт 0,14 – рейхсмарки. Гусь без внутренностей, головы, крыльев и ног – 0,55 рейхсмарки за килограмм, второй сорт. Завтра ей надо сходить за талонами на продукты, зарегистрировать их в ближайшей лавке, стоять в очереди, поправлять время от времени плохо сидящие плечики, все как раньше. Соседка приютила у себя приехавших из разрушенного Тарту родственников с оравой детей, шум оттуда проникал сквозь стены и напоминал о семейной жизни, которой у Юдит не было и никогда не будет. Ее исковерканная жизнь возвращалась в том же виде, как до ухода мужа на фронт, не хватало только его приезда.