Лера слушала с отрешённым лицом. Её жизненные приоритеты были совсем другими. Она занималась построением карьеры, не имела времени на саморазвитие, давно не путешествовала и почти никогда не развлекалась. Она хотела стать министром! И будет ждать двадцать лет. Столько, сколько потребуется. В этом она видела риск, смысл и радость своей победы и исполнение желаний.
Пётр не то что ей не подходит, он ей противопоказан!
Она сорвала салфетку с колен и бросила её на стол.
– Мне пора!
Пётр поднял глаза: ну что это за манеры? Он ещё не доел, а она уже уходит!
Лера встала. Взяла сумку, покрутила её в руках и посмотрела в окно.
Он её не удерживал.
Она ушла, не дождавшись реванша.
Пётр заказал коньяк и задумался. Ему никогда не удержать эту женщину. Она поперечная. Она всё делала “поперёк” тому, что установлено нормой, что требует разум или благополучие. В семье её учили быть сдержанной, не обижать людей, не провоцировать ссору, кропотливо и заботливо выстраивать отношения. Лера делала всё по-своему. Она вычеркнула Петра из своей жизни. Она поставила на нём крест.
В течение одного приёма пищи их отношения прошли все стадии деградации: от бурного ликования и проникновенной нежности до леденящей скуки и едкого аскетизма.
Никто не виноват, что не сложились пазлы, не нарисовалась картинка, не устоялась модель их совместного будущего.
Глава 3. Barolo жесткой структуры
Однажды Пётр зашёл в антикварный магазин известного в городе эзотерика. Эйнштейна.
Это было изящное местечко в стиле ар-деко в провинциальном ландшафтном урбанизме, где продавались подержанные вина знаменитых в мире алкоголиков: бутылка водки Ельцина, недопитый коньяк Черчилля, бокал мохито Хемингуэя.
Вежливо поклонившись хозяину, он стал рассматривать грамоту в старинной золочёной рамке.
– Оригинальная грамота, – поспешил заверить хозяин, – Подписана Александром Первым и сопровождается медалью «За усердие на пользу казённую».
Пётр приподнял брови, благодушно улыбнулся и, не поверив ни одному слову, перевёл взгляд на картину, написанную маслом.
– “В парижском кафе” за авторством Бориса Григорьева. Копия картины находится в Третьяковской галерее.
Покрывшись тенью досады, Пётр подумал, что это откровенное враньё, и недовольно отвернулся.
Поймав ноты недоверия, хозяин занервничал и ткнул пальцем в розовое пятно, расположенное в самом центре картины.