Переполняемая возмущением Вера сделала шаг в сторону. Сейчас кто-то все-таки нарушит ее покой. Казалось, она скажет что-нибудь вслух. Неужели, так сложно спуститься на первый этаж пешком? Но тут же осеклась, люди могли поехать выше или, еще хуже, какая-нибудь мамочка вкатит коляску или войдет потный мужик с огромной негабаритной покупкой.
– Что ж, любуйтесь, – буркнула Вера сквозь зубы, пока двери не разъехались и демонстративно повернулась спиной.
Сперло дыхание. А вдруг это Маша и Алиса? К этому моменту, телефон как раз перестал вибрировать в кармане куртки. Двери слишком долго не открывались. Вообще-то, Вера никогда не пользовалась лифтом в этом торговом центре. Спускаться по эскалатору было удобнее и быстрее: можно было поглазеть на людей, на витрины, – поэтому она не была уверена насколько быстро двери должны были реагировать на прибытие.
Зачем она вообще вызвала лифт?
Бегая глазами по рекламным листовкам, расклеенным на стенах, Вера стерла проступившую на лбу испарину и все-таки расстегнула куртку. Неожиданно погасло освещение. Лифт перешел в аварийный режим и окрасил кнопки в грязно-оранжевый цвет. Вера обернулась, возмущенно цокнула и указательным пальцем вдавила кнопку с «колокольчиком».
Ну да, когда-то в детстве она мечтала связаться с диспетчером, но не при таких же обстоятельствах. Подумала, что впервые в жизни застряла в лифте, а ничего особенного не почувствовала, даже не успела испугаться. А вот глаз чесался все сильнее. В кроссовках по-настоящему пекло и, она бессознательно переминалась с ноги на ногу, не понимая до конца происходящее.
Вскоре раздался чей-то голос. Глаз так зудел, да еще вернулся этот звон в ухе, поэтому Вера с трудом расслышала предупреждение диспетчера. Он сказал, придется подождать, объявив в конце, что принял вызов в 14:45, двадцать третьего апреля.
Вера повернулась к зеркалу и, подсвечивая фонариком на телефоне, принялась разглядывать сухое глазное яблоко, иссеченное маленькими красными капиллярами. Телефон в момент стал горячим. Вера подумала, что особо не удивится, если благодаря ее «везению» батарейка сядет в эту самую минуту.
На экране всплыла фотография. Вера видела ее впервые: Машка с выпученными глазами пялилась в объектив камеры. На ее лице читалось: «Что такое? Что случилось?» Как будто в тот момент, когда на четвертом этаже у Веры случился тот самый приступ боли, кто-то этим воспользовался и сделал чертов снимок. Но ведь это невозможно?