– Да… Хороша, – одобрил Герадот, – но на её месте я бы тоже выбрал твоего брата.
– Лучше заткнись! – вспылил Аверкий и попытался вырваться из пут, но к ним тут же подоспели стражницы с копьями наперевес.
– Успокойтесь сейчас же! – велел Центурион, – Аверкий!
Увидев недовольный взгляд командира, имперец успокоился и уткнулся взглядом в землю. Поняв, что пленники успокоились, стражницы тут же удалились.
– Так откуда ты знаешь их язык? – спросил Гораций спустя пару минут.
– Да, – вторил ему Центурион, – мне бы тоже хотелось знать.
– Поверьте, – ответил Ификл, – я бы рад вам ответить, но… Я не могу. Такое ощущение, будто я говорил на нём давным-давно. Это как сон, который пытаешься вспомнить, когда проснулся.
– Да уж, жаль только мы не спим, – подал голос Прокис.
– Ну почему же? – усмехнулся Рамон и улыбнулся, – Кое-кому не жаль.
Гладиатор кивнул в сторону палатки, из которой уже начали доноситься пронзительные женские стоны.
* * *
– А вот и он! – воскликнул Герадот, когда воительницы наконец вывели из палатки Брутуса, – Ну как, жеребец? Кобылка была знатная?
Явно измотанного, но довольного Брутуса усадили на прежнее место и связали, как и прежде.
– Ну рассказывай! – не унимался гладиатор, – Какова?
– Не опытная, – ответил имперец и добавил с улыбкой, – но старательная. Старуха постоянно подсказывала ей, что делать, а остальные внимательно смотрели, не отрывая взгляд. Учились, наверное.
– Поздравляю брат, – усмехнулся Аверкий, – не думал, что ты однажды станешь мальчиком из дома удовольствий.
– Ну он им и не стал, – усмехнулся Прокис, – тем хотя бы платят.
Имперцы рассмеялись, а Брутус покраснел от злости и смущения.
– Не обращай внимания, – поспешил успокоить его Центурион, – они просто тебе завидуют.
– Я так и понял, мой командир, – сердито ответил претореанец.
Тем временем, из палатки вышла старейшина, а следом – та самая девушка, с мокрыми и спутанными волосами. Из одежды на ней был только плащ старейшины, а в руках она держала потемневшую от времени деревянную чашу.
Девушка медленно подошла к Брутусу и гордо встала перед ним.
– Что происходит? – недоверчиво спросил Центурион.
Но ему никто не ответил.
Дальше события стали развиваться слишком быстро: старейшина зашла Брутусу за спину, задрала его голову и одним движением достала нож и перерезала воину горло. Из раны тут же хлынула кровь. Старейшина что-то сказала, и девушка в плаще тут же подставила чашу под ток крови. Когда чаша набралась, она поднесла её к губам и стала пить из неё.