28 мая. Встал в 5.30 утра и весь день работал на второй линии траншей. Два раза пришлось покидать работы из-за обстрела и в конце концов отвести всех людей в резервную траншею. Я три раза докладывал командованию бригады, что проводить здесь работы днем – безумие и что я не могу нести ответственность за потери. С немецких аэростатов все просматривается, и нас постоянно обстреливают. Хотя это не им же на голову снаряды падают, поэтому "Продолжайте, работы должны быть выполнены!" Пока нас только туманы и спасают – в первый же ясный день нас отсюда вышибут.
29 мая. Во второй линии руководил работами, которые выполнял целый батальон пехоты, опять на этой проклятой открытой позиции – я там себя чувствую, как голый священник, гуляющий по набережной! Около 11 утра из-за обстрела опять пришлось покинуть первую линию, я оставил за старшего пехотного капитана, лично пошел к генералу и получил у него разрешение делать так, как я сочту нужным, и не вести работы на этом участке после того, как рассеется туман. Кто-то сильно разозлится, что я напрямую пошел к генералу, но я ему доказал свою правоту и спас как минимум 50 жизней – хотя что эти 50 жизней значат для штаба?
30 мая. Снова пытались вести работы в первой траншее, но фрицы знают, что мы там, и вели обстрел шрапнелью с низким разрывом – страшная штука! После того, как люди ушли из траншеи, я вернулся, чтобы все проверить, и чуть не попал под разрыв малокалиберного снаряда. Он угодил в кучу кирпичей шагах в шести от меня. Я услышал взрыв и, глянув вверх, увидел, как кирпичи и обломки посыпались вниз. Осколки угодили по каске, но в остальном я остался невредим. Позже шрапнель попала сначала в парапет у моих ног, а затем угодила в старую информационную табличку прямо возле головы. За все утро мы не потеряли ни одного человека. Мне все еще удивительно везет, и похоже, эта удача распространяется и на окружающих солдат. Днем прилетал немецкий самолет и сбил три наших аэростата, которые, пылая, рухнули на землю.
31 мая. Руководил двумя ротами из фузилеров10 на работах на второй линии. Утро было туманное, поэтому мы сразу начали работу в первой траншее. Несколько часов все шло отлично. Около 9 утра 150-миллиметровый снаряд попал в бруствер, на котором я стоял вместе со своим капралом, объясняя пехотинцам их задачу. Трое солдат были ранены, а наша работа пошла насмарку, хотя в таких обстоятельствах мы все должны были быть покойниками. Вероятно, нас спасло то, что земля была только что уложена и снаряд зарылся достаточно глубоко, прежде чем взорваться. После этого было три попадания в проволоку, и люди начали нервничать, поэтому я отвел партию во вторую траншею, где остаток дня прошел спокойно. С юга приходят очень плохие новости, и если успехи немцев продолжатся, скоро и нам достанется.