, но если магический импульс (допустим, это был именно он) оказался достаточно силен, чтобы убить человека, то не мог не оставить следа. Однако сейчас я если что и почуял, то в рамках обычного восприятия: запахи крови, пыли и мочи, на этот раз уж точно не лисьей.
Насколько я мог судить, никаких вестигиев это тело не хранило. Я выпрямился и обернулся к Стефанопулос. Она нахмурилась.
– Зачем вы меня вызвали? – спросил я.
– С этим делом что-то не так, – бросила она. – Я подумала, лучше позвать тебя сразу, чем привлекать потом.
Утром, например, когда удалось бы выспаться и позавтракать, добавил я про себя. Вслух нельзя: в должностных обязанностях офицера полиции четко указано «режим готовности в любое время суток».
– Я ничего не чувствую, – сказал я.
– Тогда не мешай. – Она жестом велела мне отойти. Коллегам из других отделов мы, как правило, не объясняем, как работает наш, – в основном потому, что все руководства и процедуры приходится выдумывать по ходу дела. В итоге офицеры высокого ранга, вроде Стефанопулос, обычно знают, что мы что-то делаем, – но не знают, что именно.
Я отошел от трупа, и заждавшиеся криминалисты бросились дальше терзать место преступления.
– Кто такой? – спросил я.
– Пока не знаем, – ответила Стефанопулос. – Одиночная колотая рана в нижней части спины, кровавый след уходит в тоннель. Трудно сказать, притащили его сюда или сам дополз.
Я глянул вниз, на рельсы. В тоннелях, построенных открытым способом, пути идут совсем рядом, как в наземном железнодорожном полотне. Значит, на время работы следственной группы перекрыли обе линии – и туда, и обратно.
– Это какое направление? – спросил я, ибо слегка потерял ориентацию в пространстве.
– Восточное, – отозвалась Стефанопулос.
То есть в сторону Юстона и Кингс-Кросса, подумал я.
– Но это еще ладно, – добавила она и кивнула в противоположную сторону. – Вон там, сразу за поворотом, она пересекается с линиями Дистрикт и Хэммерсмит, так что перекрывать придется всю развязку.
– Транспорт Лондона будет в восторге, – заметил я.
– Да у них уже счастья полные штаны, – усмехнулась старший инспектор.
Метро должно открыться на вход меньше чем через три часа, и если к этому времени станция «Бейкер-стрит» будет перекрыта, движение полностью встанет. И это в начале последней рабочей недели перед Рождеством!