– Ну и как на вкус? – еле сдерживаясь, чтобы не сложиться от смеха пополам, спрашивает Дэн Салагу. А тот, улыбаясь, давится, но выпивает.
– Пушка, – кивает он, – сразу видно – годное пойло.
Ой, да гори в аду, и достойно тебе прочистить кишки.
Парни тоже ловят волну и тупо ищут пределы этого бреда, только ему конца и края нет.
– И прямо звездой был? Правда?
– И прям папаша у тебя при бабле?
– Да ну, жил на Бали год?
– Это ты столько девчонок поимел?
– Да я и тут успел.
Я реагирую на общий гул и хлопки. Мирон, засунув пальцы в рот, свистит так, что у меня выгибаются барабанные перепонки. Книжник с грохотом лупит ладонями по столу, будто каратист, намеревающийся разбить его пополам. Савва еще умудряется изобразить удивление, а мне настолько надоедает этот дешевый фарс, что я готовлюсь врезать Салаге промеж глаз.
– Ох, нихуа-хуа! И кто счастливица?
Стискиваю зубы, хрущу шеей; переплетя пальцы, разминаю ладони.
– Да эта ваша, – он чешет репу, будто вспоминает, – Ланская.
Что?
– Но гордиться нечем, она сейчас, наверное, согласна на любой член. Это я по незнанию ткнул…
С последними словами его лоб впечатывается в журнальный столик.
– Достал этот цирк. – Толкнув Салагу пяткой в бок и скинув его на пол, я пожимаю плечами в ответ на задранные брови Саввы.
Народ чует кровь, рассыпается в стороны, пропускает нас вперед. Дэн убирает стол к стене. Пахнет жареным. Слышен шепот за спиной и всхлипы с пола. Я вытягиваю руку, в которую тут же падает регбийный мяч, и с ходу впечатываю его в харкающего слюной дебила. По заднице, чтобы унизительней.
Не люблю насилие, тупые драки, жесть, но статус требует держать «стаю» в тонусе. А для большинства «волков» язык силы – самый понятный.
– У нас нет места балаболам.
Я наступаю, даю выход нарастающему гневу. Кровь в ушах ревет, как сирена ядерной тревоги. Злость ритмично колотит в виски, будто битой. Он напросился, знаю, меня не колышет его нытье и «пожалуйста, хватит». Раньше надо было думать. Я не позволю…
В три подсрачника Салага вылетает за дверь. Я беру его за грудки и спускаю с крыльца. Вся его спесь вмиг куда-то исчезает. На лице уже совсем другие эмоции: страх, раскаяние, обида, боль. Глаза красные, вот-вот расплачется. Чмо, не иначе. Все-таки интуиция меня, как всегда, не подвела.
– Я все понял, понял! – Он падает на задницу и ползет назад, обтирая землю. – Я больше… если ты это из-за Ланской…